предложить. – Стив Ральфс бросился в кухню и через минуту вернулся с подносом, на котором стояли два стакана, ведерко со льдом и бутылка. Когда он разливал шотландское виски, у него заметно дрожали руки.
– Тебя трясет, – сказал Генри Гроссбок. – В чем дело?
– А то ты не знаешь! Догадайся сам. Вот, держи.
Генри взял стакан.
– Куда столько?
– Тебе не повредит. Пей.
Они выпили, и Генри внимательно осмотрел рукава и лацканы своего пиджака.
– Ты так и не ответил, куда я иду, – напомнил он. – Или откуда? Этот костюм я надеваю крайне редко, разве что в дни концертов. Когда выходишь на сцену, хочется, говоря высоким штилем, снискать уважение почтенной публики. Отменный напиток. Спасибо. Ну, что скажешь?
Он сверлил Стива Ральфса немигающим, проницательным взглядом.
Стив Ральфс залпом выпил полстакана и закрыл глаза.
– Генри, помилуй, ты уже побывал очень, очень далеко, но почему-то пришел обратно. Теперь ты обязан вернуться туда же.
– Где это «очень, очень далеко»? Прекрати говорить загадками!
Открыв глаза, Стив Ральфс ответил вопросом на вопрос:
– Как ты сюда попал? Приехал на автобусе, на такси, на попутной машине… или… шел пешком от самого кладбища?
– На автобусе? На такси? Пешком? При чем тут кладбище?
– Допивай виски. Генри, ты уже четыре года на кладбище.
– Не мели чепухи. Что мне там делать? Ни разу в жизни не подряжался… – Генри осекся и медленно утонул в кресле. – Ты хочешь сказать?..
Стив Ральфс кивнул:
– Да, Генри, это так.
– Выходит, я покойник? Четыре года лежу на кладбище? Почему же мне никто не сообщил?
– Покойнику затруднительно сообщить, что он умер.
– И то верно.
Генри опустошил стакан и потянулся за новой порцией. Стив Ральфс плеснул ему еще виски.
– Ну и дела, – протянул Генри Гроссбок – Кто бы мог подумать. Вот, значит, почему меня больше не тянет нюхать зелье.
– Да, именно поэтому, Генри. Что-то я отстаю. – Стив Ральфс подлил себе виски и не раздумывая выпил.
– Вот, значит, почему ты так ошалел, увидев меня на пороге…
– Да, Генри, именно поэтому.
– Ну, извини. Честное слово, у меня и в мыслях не было…
– Не вставай, Генри. Сиди, раз уж пришел.
– Но в свете таких событий…
– Все нормально. Я в полном порядке. Даже в свете таких событий ты остаешься моим лучшим другом, и мне, не боюсь этого слова, радостно тебя видеть.
– Удивительно. Я ведь тоже не испугался, когда тебя увидел.
– Это разные вещи, Генри. То есть в каком-то смысле…
– Ты живой, а я – совсем наоборот, так? Все ясно. Привет, я ухожу.
– Как ты сказал?
– У Граучо Маркса{9} была песня с таким названием.
– Ах да. Помню.
– Великолепный
