жалобно захрустела.
– У нее нет сотрясения мозга! – Раздраженно глянул Монти в его сторону. – Я это сразу проверил. Для тошноты могут быть и другие причины, хотя надеюсь, не та, о которой подумал я…
– А ты меньше думай, полосатый! – Встряла в разговор Суонк, до этого мирно рассматривавшая грузовики, проплывающие за окном. – Ты бы на ее месте не блевал, не? Да тебя бы те Пауки огуляли, даже не заметив, что мужик!
– Тогда что с ней? – Резко спросила Би, не дав ей закончить. – Ты же хорошо знаком с такими, как мы?
– К счастью, нет. – Нараспев проговорил Монти, поворачивая штурвал, заставляя машину вписаться в узкую щель между огромным грузовиком, и бетонным столбом в два десятка обхватов, прикрывающим левый край ворот. – Но я видел такое раньше. Она использовала свой Талант слишком интенсивно.
– Что?
– Риордан называет это откатом. Так бывает, если не рассчитать силы. И она не ранена – конечности маленькой леди на месте, координация в норме, а речь почти остроумна…
– «Помнишь, в Хоксе, Сломанная Маска тоже чуть не умер.» – Заметила Вероника.
– Ее Талант? – Уже другим тоном спросила Би. – Или ты придуриваешься? Я думаю, что нам немедленно нужно в больницу…
– Я профессионально придуриваюсь, леди. – Шут мелодично хмыкнул. – Но если не пробить сердце, не сломать позвоночник, не повредить мозг – то вас очень трудно убить. А уж что нужно сделать, чтобы вас стошнило…
– Оторвать голову? – Попыталась пошутить Мириам, но никто не улыбнулся.
Кар обошел еще один грузовик, а затем – огромную машину устрашающего вида, с широкими колесами, прикрытыми чем-то вроде юбки из металлических пластин. Вверху мелькнула плоская башенка с хищно торчащими жалами спаренных орудий, направленными в пустыню, и впереди резко посветлело. Без перехода или предупреждения – шелест шин по песку сменился шорохом, а вокруг была уже Атланта, сверкающая и невозможная, как сон.
Она понеслась мимо, отбрасывая на щитки кара блики всех оттенков белого, кинулась под колеса гладким расчерченным полотном, ворвалась в салон едва различимыми запахами: горячего бетона, нового пластика, и зеленой листвы – настоящей, весенней зелени.
Хайвей под колесами блестел, будто облитый маслом, и Мириам не сразу поняла, где же он заканчивается, и начинаются основания домов – низкие бетонные бордюры, покрытые аккуратной плиткой. Сами дома были вовсе не такими большими – от четырех до шести этажей, с широкими оконными проемами, почти как во сне о мертвом городе.
Только эти окна оставались живыми. За ними мелькали цвета – десятки, сотни огней, среди которых Мириам ощущала себя неправильной и лишней. Внутри нарастала боль, непохожая на ту, что бывает от раны или удара, чуждая и вызывающая тошноту.
Над бордюрами, расплываясь в движении хвостатыми зелеными кометами, возвышались деревья – зеленые, с аккуратно подстриженными кронами. Мириам было удивилась тому, как они растут прямо из бетона, но затем рассмотрела углубления – квадратные прорези, заполненные землей. Дальше
