Твой дом. Агния Кузнецова

      Так и теперь. Учительница осторожно взяла розовую тетрадь Веры, подержала в руке и отложила в сторону. Потом вытащила сочинение Сашки Макаровой, нерешительно положила его на тетрадь Веры и, порывшись в стопке, достала оттуда еще одну тетрадь в серых корках.

      – Чья это? – зашептались в классе. Все задвигались, переглядываясь друг с другом.

      – У Сверчковой, как всегда, работа отличная. Но лучшее сочинение у Стреловой. Прочтите, Стрелова, свое сочинение, – сказала Агриппина Федоровна, отыскивая глазами новенькую.

      Но вместо Стреловой поднялась дежурная по классу Вера Сверчкова.

      – Ее нет, Агриппина Федоровна, разрешите я прочту это сочинение, я хорошо разбираю чужие почерки.

      – Прочти, – сказала учительница, протягивая ей тетрадь, и внимательно посмотрела на Веру.

      Красные пятна выступили на шее Веры. Весь класс знал ее тщеславие, и странным казалось, что она вызвалась читать сочинение Стреловой. Все это было очень интересно, и класс затих… Сочинение действительно было написано очень хорошо, и девочки прослушали его внимательно.

      Когда Вера кончила читать, Агриппина Федоровна обратилась к Стасе:

      – Ночка, почему у меня нет твоего сочинения?

      Стася ждала этого вопроса, и все же он застал ее врасплох. Она молчала.

      Агриппина Федоровна долго ждала ответа, но и ее терпение иссякло.

      – Ну, так где же твое сочинение? – сердясь, переспросила она.

      – Я не успела написать, – упавшим голосом ответила Стася.

      – Не лги, Ночка, я знаю, что ты была занята другим делом. Я вынуждена поставить тебе двойку. Садись.

      Стася села, закрыла лицо руками и заплакала. Она плакала от обиды на Агриппину Федоровну, на себя, на Сафронова.

      Глава четвертая

      Во всем, во всем – и в двойке за сочинение, и в путанице мыслей Стаси, и в тоске ее – был виноват Геннадий Сафронов. Как-то раз в полумраке коридора Дворца пионеров он неслышно подошел к Стасе и, чуть тронув ее за плечо, сказал:

      – Вы в редколлегии «Солнечной»? Возьмите стихи для газеты. – Он подал ей свернутую бумажку и, немного помедлив, продолжал: – А это вам.

      Стася нерешительно взяла другую бумажку, на которой незнакомой рукой было написано: «Это вам, лично вам – возьмите».

      А дальше случилось то, о чем писал Пушкин в «Евгении Онегине». «Она сказала: – это он». Может быть, это и смешно тем, кто не пережил такого чувства, но Стасе показалось, что это тот самый ее избранник, о котором мечтала она, приглядываясь к знакомым мальчишкам.

      Стася развернула бумажку и, медленными шагами поднимаясь вверх по лестнице, прочла: