твари было гнездо.
– Еще чего, это опасно! – не согласилась Валя. – Пусть парни тут сидят, Рая за ними присмотрит, а мы вместе полезем.
– Ладно…
И мы с ней поползли в глубь сеновала, извиваясь ужами.
– Где-то тут была яма, такая, будто воронка, там я и нашла вязанку.
– Значит, найдем, – Валя упорно пробиралась вперед.
Мы переворошили все сено, излазили весь чердак, вдоль и поперек – ничего.
Добравшись до противоположной стены, уставшие и чихающие от пыли, легли на спины, чтоб передохнуть.
– Он нас путает, – сказала Валя. – Он здесь, я его чую!
– Конечно, здесь, раз перстни подбрасывает.
– Как его заставить показаться?
– Не знаю… А надо? Что мы с ним делать-то будем?
– Ну, спросим, чего ему от нас надо, – неуверенно предположила Валя.
– Так он тебе и ответил… Как думаешь, сколько мы тут уже ползаем?
– У тебя телефон, посмотри…
Я взглянула на экран – полночь…
Мы услышали далекий и заунывный бой часов. Чердак наполнился призрачным бледным светом.
– Что-то мне не по себе, – призналась Валюшка, стуча зубами.
– Мне тоже…
Мы прижались друг к другу, не смея пошевелиться, и даже дышали через раз.
Внезапно под нами разверзлась глубокая воронка, сено закрутилось, как водоворот, затягивая нас, и мы, не в силах удержаться, съехали вниз.
Мы так громко визжали, что должны были разбудить не только моих деда с бабушкой, но и всю деревню.
Но сено полностью заглушило наши вопли.
Воронка, затянув нас, сомкнулась, заключив в кокон.
Валюшка, зажмурившись, бормотала «мамочки-мамочки…». Мы вцепились друг в дружку – не оторвать.
– Валя! – прозвучало едва слышно, будто сено шевельнулось.
Я заставила себя открыть глаза.
Она стояла напротив – черные волосы, высокая прическа, красная кофта, узкая юбка – мертвая молодая бабка Лида, точь-в-точь как на старой фотографии, и протягивала высушенную травяную вязанку:
– Валя, помоги мне!
Сама не знаю, откуда у меня взялись силы и храбрость, но я выхватила вязанку из призрачных рук.
– Уничтожь это! – взмолилась бабка Лида.
Ее начало корчить, она дико завыла, изогнулась, из спины ее выросли черные перепончатые крылья, хребет покрылся острыми зубьями, голова вытянулась, и вместо измученного мертвого лица на нас оскалилась мерзкая костистая морда, зубастая, с пылающими глазищами.
Чудовище взмахнуло когтистой лапой, стараясь вырвать у меня вязанку. Валя опять закричала в ужасе. А я разозлилась, как в своем сне:
– Пошла прочь!
Тварь полыхнула пламенем и зловонным дымом, я, почти теряя сознание от удушья, вспомнила слова молитвы, но произнести их уже не успевала:
– Господи, помилуй!..
На
