а этого хотелось бы избежать. Отказываться от находок резона нет.
Сари решила поработать дома, как только уложит детей спать; возможно, получится найти прецеденты дел о насилии на почве чести. Это понятие вроде как смутно знакомо по случайным новостям из Швеции, но не более того. Она выключила компьютер и быстро разложила бумаги по двум стопкам – необработанные и для архива. Обе подождут до утра.
«Бедная Анна, – подумала она, закрывая за собой дверь участка и направляясь к автостоянке. – Не самое приятное начало карьеры следователя». Потом она позвонила домой:
– Задержусь еще на десять минут. Давай я в пятницу отпущу тебя на полтора часа раньше?
7
Каково это – явиться на опознание тела собственной дочери?
Этот вопрос подступил неожиданно, когда Анна натягивала в прихожей тренировочный костюм. Поздно. Тело кажется уставшим и неловким. Мысли крутятся в голове, словно маленькие дети в машине после долгой дороги. Опять та самая ситуация: это подступает в моменты слабости, впивается ржавыми крючьями и вытаскивает на поверхность все болезненные воспоминания, которые как будто уже забыты и похоронены навсегда, но которые навечно застряли в закоулках памяти и пребывают с тобой с утра до вечера, из года в год, переезжая из одной квартиры в другую, и никак не хотят отпускать.
Анна потерла глаза, преграждая путь слезам: среди красных точек на сетчатке она увидела ребенка, изнасилованного и искалеченного двуглавым орлом. Это могла быть она, мог быть кто угодно.
Со временем приступы делались все реже. «Панический синдром», – сказала школьная медработница, когда Анна училась в лицее, и посоветовала обратиться к врачу и попринимать какие-нибудь препараты, но Анна не могла вынести и мысли о пилюлях, которые повлияли бы на ее сознание. Вместо этого она начала тренироваться для ежегодного марафона. Сейчас она даже не могла вспомнить, когда в последний раз у нее был такой приступ. Наверное, когда она разорвала отношения, длившиеся целый год, – самые долгие и самые серьезные. Он был полицейским, приятным и вполне себе разумным, одно слово – хороший человек, но у него была одна проблема: он хотел жениться и завести детей. И хотя именно Анна была стороной, пожелавшей разойтись, это ударило ее неожиданно больно. Она даже на какое-то время утратила над собой контроль. Но это тоже была давняя история.
Лежа на полу прихожей, Анна смотрела на горящую лампочку светильника, чтобы та ослепила ее и прогнала орла. Так она провела минут десять, пока не успокоилась. «Не помогает, не помогает, не помогает», – твердила она про себя. Ведь кто-то был готов убить своего ребенка, как этот Пейдар Челкин, и в этом было нечто куда более ужасное, чем просто смерть, нечто чернее черного. На секунду Анна попыталась представить себе, что могло произойти с курдской девочкой, потом с трудом поднялась, села (сил никаких не было), надела кроссовки, выбежала из подъезда на улицу и потрусила
