Игоревна не вышла на звуки открывшейся двери и голоса девушки, что было странно.
«Может, в магазин поехала? Но тогда отчего дверь не заперта? – Тина сбросила сапожки и куртку и посмотрела на лестницу. – Надо было спальню на первом этаже сделать…»
– Куда тебя отвести?
– Спальня на втором этаже, я…
Но девушка уже тащила ее наверх.
– Ишь, понастроили дворцов, тут одной уборки – неделю ковыряться, а жить когда? Хотя, конечно, ты вряд ли сама тут убираешься. Эта дверь, что ли?
– Эта.
– Вот сейчас уляжешься, а я тебе чаю сделаю, и… Ох ты ж, гребаный на фиг!
Тина подняла голову, чтобы понять, что же вызвало у ее новой знакомой такую эмоциональную реакцию, и прижала ладони к губам, чтобы не закричать.
– Да сейчас полиция нужна бы. Это кто ж тут у тебя?
На кровати лежит Семен, абсолютно голый, лицо и грудь его в крови. А у кровати на полу – женщина, ее тощая спина тоже в крови, голова залита кровью, повсюду одежда, чужая дамская сумка в кресле. Тина пыталась осознать, как могло так выйти, что Семен так быстро вернулся из столицы, и почему он голый, и что это за женщина, а самое главное – как могло выйти, что они тут лежат мертвые, если это не розыгрыш.
В голове зазвучали раскаты «Лунной сонаты», и Тина попятилась в коридор. Можно просто не думать о том, что в спальне. Слушать музыку и не думать вообще. Это ее больше не касается. Когда кто-то умирает, он исчезает, и больше Тина не должна об этом думать.
А проклятый кашель совершенно измучил ее, но кровать-то занята, и чтоб лечь, надо идти в гостевую спальню, а это еще один пролет лестницы, и его надо одолеть.
– Эй, я уже позвонила в полицию, они едут.
Тина кивнула и вышла из комнаты. Ей нужно лечь, просто нужно где-то лечь, потому что холодно.
Об остальном она подумает потом.
2
– Картина маслом: жена застала мужа с любовницей и грохнула обоих.
Молодой конопатый парнишка-стажер изо всех сил старался изобразить из себя бывалого волка-сыскаря, но щеки у него того розоватого оттенка, что бывает только в юности, и бритва им пока не нужна. Но парень, конечно, уже поднахватался разных словечек и усиленно делает вид, что комната, залитая кровью, и два обезображенных трупа ему нипочем. И все бы ничего, да только глупости городить на месте преступления непозволительно.
– Чушь какая! Смотреть всем внимательно, перед вами место преступления. Что вы видите?
Реутов строго смотрит на троих стажеров. Он не выбирал их, но обучать решил всерьез. Мог бы и отказаться, конечно, но он считал, что отказываться в таком вопросе совсем не дело. Ну вот он откажется, второй и третий раз, а молодняк учить некому. В комнату он их не впустил, и никого не впустил, топтались у порога, но пока эксперты курят во дворе, Реутов решил преподать стажерам урок.
– Можно, я?
Тощий высокий парнишка, мосластый и невзрачный, но взгляд у него внимательный, цепкий.
– Давай,
