в десятки раз большую, чем та, которую получила Светка. Для него этот миллиард мелочь, о которую он не стал даже руки марать.
Кудряшов вынужден был признать, что у Хлестова мозги варят. Оба они, и Кудряшов, и Хлестов, очень хорошо знали Крота. Во всяком случае, знали настолько, чтобы не поверить в его бескорыстие. Этот сукин сын свое из горла вынет. А тут вдруг оставил огромные деньги вздорной бабе и трем щенкам, не предприняв даже попытки добиться справедливого дележа.
– Пусть Субботин похлопочет о своих интересах, – криво усмехнулся Петр Васильевич, – а мы пока понаблюдаем со стороны, чтобы вмешаться в самый решительный момент. Сдается мне, Миша, что момент этот наступит очень скоро.
– Убедил, – решительно поднялся с кресла Кудряшов, – но и этих сосунков я тоже слегка пощупаю.
– Только я тебя умоляю, Михаил, не торопись и не зарывайся. И не суй голову в пекло. Что у тебя, шестерок мало? Дело уж слишком опасное и неординарное, тут каждый шаг соизмерять надо.
Кудряшов, скрепя сердце, вынужден был признать правоту Хлестова. Повел он себя в этом деле с самого начала как последний лох. Ведь знал же, что с Бульдогом что-то случилось, так нет, зачем-то поперся в этот дом практически в одиночку, с дураком Антохой в качестве прикрытия. А ведь мог бы для начала послать туда десяток ребят, чтобы они всех этих липовых чекистов согнули в бараний рог. Пугливый Петя Хлестов считает, что к ним применяли гипноз. Очень может быть. Иначе чем объяснишь, что такой проверенный кореш, как Бульдог, раскис на допросе и сдал своего шефа. Вот и доверяй после этого людям. Справедливости ради надо отметить, что и сам Кудряш проявил себя не с лучшей стороны. Бумагу-то он подписал. А ведь его и прежде били, и не раз, но слабины он никогда не давал. Гипноз гипнозом, но и обретенные деньги расслабляюще действуют на организм. Не хочется умирать при такой светлой житухе и терять нажитое тоже не хочется. А хочется приумножать капиталы. Да только деньги без риска для жизни не даются. Вот и получается замкнутый круг.
Веня с Гриней внимали боссу с большим вниманием. Физиономии у них были здорово подпорчены кулаками криминальных дознавателей, но, в конце концов, побитая морда – это еще не повод для недоверия.
– Скажете Субботе, что это люди Крота вас так разукрасили, когда вы обратились к нему за деньгами.
– Усек, – прошамкал разбитыми губами Веня. Стеблов с Клюевым свою вину признали лишь частично. Все стрелки они переводили на таинственного оракула, а также на товарищей из НКВД, которые мобилизовали случайных и абсолютно непричастных к органам людей для проведения карательных мероприятий.
– Нас же не мобилизовали! – ощерился в их сторону Бульдог.
В словах Козлова, как ни крути, была своя сермяжная правда. Абы кого в органы не берут. А для честного урки служба в НКВД, пусть даже и не совсем добровольная и по наущению непонятной силы, возможно даже нечистой, – это все-таки огромное пятно в биографии, которое пустой болтовней не отмоешь. Веня с Гриней буквально рвались
