спеши, Ёр, – сказал я. – Давай поговорим.
– Говорить не о чем. Гони с нашей земли своих баранов. Тех и этих, – он кивнул на нашу отару, затем на чабанов, стоящих рядом со мной.
– Мы не бараны! – крикнул мой племянник Ибод. – Это вы – навозники, конскую мочу пьёте.
– Уйми щенка, – угрожающе произнёс Ёр.
Тем временем стекающая по откосу отара захлестнула нас, и мы оказались как бы на островке среди блеющего потока. Подоспели вазиронские чабаны и встали рядом с Ёром. Он вёл с собой целое войско. Человек десять, не меньше. Был меж ними, как на беду, несчастный Малах, немой от рождения. Говорить он не умел, только мычал. Овцы и собаки хорошо его понимали.
– Это наша земля, не ваша, – сказал я.
– Испокон веков была нашей, – сказал Ёр.
Немой неистово загугукал, размахивая пастушьим посохом.
– Эта наша земля, – повторил Ёр. – Голодранец Саид-бедняк подло отобрал её и отдал вам, талхакцам. Но нынче, хвала Аллаху, настало время справедливости…
Я понял, к чему он клонит. Три месяца назад власть над всеми кишлаками каньона Санговар захватил полевой командир Зухуршо. Взял он в жёны девушку из Верхнего селения, и сила перешла теперь на сторону соседей. Но я не сдавался. Обернулся и указал на нижний край пастбища:
– Ёр, посмотри, где лежит камень. Сам Бог его положил, чтобы люди знали: отсюда начинается пастбище Талхака.
– Голову не морочь, – ответил Ёр. – Всевышний положил камень, чтобы закрыть вам дорогу на эту землю.
Я сменил тактику:
– Нет, Ёр, наши и ваши деды понимали этот Божий знак по-иному: в справедливости будьте тверды как камень. Давай вернёмся к дедовским заветам, будем пасти поочерёдно. На этот раз мы пришли раньше вас. Право первенства за нами. Если не согласен, соберём стариков из обоих кишлаков, пусть рассудят очерёдность. А не то разделим пастбище на две половины – и нам, и вам. На целое лето не хватит, но что-нибудь придумаем.
Я не хотел столкновения. Человеческая неразумность была виной тому, что началась стычка.
– Ёр, что с ними говорить! – загалдели вазиронцы. – Дурака словом не проймёшь, камня гвоздём не пробьёшь.
– Пробьём! Мы всегда их били.
Это неправда. В прошлых войнах из-за пастбища иногда мы вазиронцев побивали, иногда они нас.
– Вы, талхакцы, охочи до чужого! – кричали вазиронцы.
– И жёны ваши за чужим кером охотятся…
Немой Малах тоже не молчал. Мычал и замахивался палкой. Один Бог знает, что он хотел высказать. Может быть: «Братья, разойдёмся с миром».
Напротив немого стоял Ибод, мой племянник. Бедный парень – опять новая несправедливость, новое унижение: отняли овец, теперь отнимают пастбище. Немой вновь замахнулся, Ибод не выдержал, кулаком ударил его в лицо.
– Зачем бьёшь?! – закричали вазиронцы.
Но сражение ещё не началось. Немой от удара отшатнулся, утёрся левой
