был квалифицированный вор, ловкий, умный, удачливый и смелый. При всем том он казался чрезвычайно симпатичным. Ему было лет семнадцать, а может быть, и больше.
В его лице была неповторимая «особая примета» – ярко-белые брови, сложенные из совершенно седых густых пучков. По его словам, эта примета часто мешала успеху его предприятий. Тем не менее ему и в голову не приходило, что он может заняться каким-либо другим делом, кроме воровства. В самый день своего прибытия в колонию он очень свободно и дружелюбно разговаривал со мной вечером:
– О вас хорошо говорят ребята, Антон Семенович.
– Ну, и что же?
– Это славно. Если ребята вас полюбят, это для них легче.
– Значит, и ты меня должен полюбить.
– Да нет… я долго в колонии жить не буду.
– Почему?
– Да на что? Все равно буду вором.
– От этого можно отвыкнуть.
– Можно, да я считаю, что незачем отвыкать.
– Ты просто ломаешься, Митягин.
– Ничуточки не ломаюсь. Красть интересно и весело. Только это нужно умеючи делать, и потом – красть не у всякого. Есть много таких гадов, у которых красть сам бог велел. А есть такие люди – у них нельзя красть.
– Это ты верно говоришь, – сказал я Митягину, – только беда главная не для того, у кого украли, а для того, кто украл.
– Какая же беда?
– А такая: привык ты красть, отвык работать, все тебе легко, привык пьянствовать, остановился на месте: босяк – и все. Потом в тюрьму попадешь, а там еще куда…
– Будто в тюрьме не люди. На воле много живут хуже, чем в тюрьме. Этого не угадаешь.
– Ты слышал об Октябрьской революции?
– Как же не слышал! Я и сам походил за Красной гвардией.
– Ну вот, теперь людям будет житье не такое, как в тюрьме.
– Это еще кто его знает, – задумался Митягин. – Сволочей все равно до черта осталось. Они свое возьмут не так, так иначе. Посмотрите, кругом колонии какая публика! Ого!
Когда я громил картежную организацию колонии, Митягин отказался сообщить, откуда у него шапка с деньгами.
– Украл?
Он улыбнулся.
– Какой вы чудак, Антон Семенович!.. Да, конечно же, не купил. Дураков еще много на свете. Эти деньги все дураками снесены в одно место, да еще с поклонами отдавали толстопузым мошенникам. Так чего я буду смотреть? Лучше я себе возьму. Ну, и взял. Вот только в вашей колонии и спрятать негде. Никогда не думал, что вы будете обыски устраивать…
– Ну, хорошо. Деньги эти я беру для колонии. Сейчас составим акт и заприходуем. Пока не о тебе разговор.
Я заговорил с ребятами о кражах:
– Игру в карты я решительно запрещаю. Больше вы играть в карты не будете. Играть в карты – значит обкрадывать товарища.
– Пусть не играют.
– Играют
