мечом…Ладно, сделаю художественный образ: «Их мечи скрестились, упруго подрагивая.» Гению понравится. Ему по душе эротические аллюзии. А что взгляды мечей, один из которых уткнулся? Тоже скрестились? Нельзя, тавтология. Ну, допустим, взгляды встретились. Мечи скрестились, взгляды встретились…
И разошлись, как в море корабли.
С прыжком через голову назад все ясно – обратное сальто. Если угодно – ловкое обратное сальто. Потрясающе ловкое, энергичное, самое обратное в мире сальто. Каждому существительному – по три прилагательных. Во-первых, это красиво…
Телефон громко запротестовал.
– Да! Слушаю!
– Саша! Антончик очнулся!
Раньше я готов был убить бывшую за "Антончика". Слышать не мог. Бесился, так раздражало. А сейчас – ей-богу, расцеловал бы.
– Как он?
– Доктор говорит, выкарабкается. Сашенька, я всю ночь не спала, молилась… Это знак. Я сердцем чую, это знак нам с тобой. Мы неправильно живем. Нет, ты не подумай, я тебя назад все равно не приму. Я о другом. Нам надо пересмотреть все, абсолютно все…
– К Антошке пускают?
– …все ценности. Они ложные. В них нет спасения…
– Пускают или нет?!
– Пока нет. Можешь не ездить. Я же понимаю, ты занят… Все, что надо, я принесла. Лекарства купила, кефир, санитарке дала десятку, чтоб ухаживала. Представляешь, она еще и фыркнула! Что мне, мол, ваша десятка! Я с нее не разбогатею… А сколько надо было дать? Как ты думаешь?
Бывшая тарахтела, как швейная машинка. Я не слушал ее. Антошка выкарабкается. Остальное не имело значения. В такие минуты веришь чему угодно. Доктор сказал, доктор знает, что говорит. Она молилась, а я, сволочь, водку пил. И совесть за глотку – цап…
– …надо бежать. Я тебе позже перезвоню.
– Если вдруг пустят, поцелуй за меня Антошку. Я…
– …опаздываю! Эта Лямцер – ты ее помнишь? – такая вредная…
– …постараюсь заехать…
Отбой.
За окном лежал снег. На крышах гаражей, ветках деревьев, на дешевеньких "аттракционах" детской площадки. Двор-патриций закутался в белую тогу. Лохматый барбос, дурея, кувыркался в сугробе. Сосед с третьего этажа прогревал свою "Волгу". Оба старенькие, и сосед, и машина…
Жизнь продолжалась.
"Мечи закружились в причудливом танце…" Чего я придираюсь? Ну, закружились. Ворчун ты, Золотарь. Канцелярская крыса. Выворачиваешь гениям руки, бьешь по темечку учебником грамматики. А они уходят из трудного положения прыжком через голову назад. Тебе за это еще и платят…
…выворачиваешь руки… по темечку…
Номер телефона, выписанный мне по рецепту, сам лег под пальцы. Не то чтобы я не доверял обещанию Чистильщикова. Доверяй, но проверяй, как говорила моя бабушка.
– Капитан Заусенец! – бодро отрапортовали с той стороны.
– Доброе утро. Это Золотаренко. Помните? У меня сын…
– Помню.
