style="font-size:15px;"> Бабаня и Лёнька наскоро позавтракали, и в председательской бричке Хозяйка повезла их в Волосово. Теперь Бабаня не спрашивала: «Далеко еще?» На станции никаких дачных поездов не было. Бабаня решительно пошла узнавать, где покупают билеты.
– Какие билеты?! – рассердился дядька в железнодорожной фуражке с красным верхом. – Какие билеты? – повторил он. – Вон стоят три платформы, – это последнее, что пойдет до Гатчины.
Спешите, а то скоро отправятся.
И они поспешили к необычному поезду.
Лёнька и Ионыч помогли Бабане залезть на платформу, закинули туда чемодан, зонт и ридикюль.
Потом Лёнька по-взрослому пожал Ионычу руку с негибучим пальцем, помахал тюбетейкой Хозяйке и залез на платформу. Как только Лёнька сел на чемодан, паровоз, словно по сигналу, свистнул, и они поехали.
– Надо же, как удачно, – сказала Бабаня, – раз, два – и тронулись.
БОМБЕЖКА
На трех платформах, что составляли поезд, сидели и лежали женщины и дети. Тащил платформы паровозик, из трубы которого валил черный дым.
Женщина, соседка на платформе, сообщила, что это последний состав. Больше не будет. Немцы близко.
Бабаня достала из чемодана платок, накинула на голову и подвязала по-деревенски, под подбородком. Потом она заставила Лёньку надеть свитер. Чемодан они поставили на ребро, поперек ветра, и сели на пол платформы спиной к паровозу.
Лёнька осмотрел пассажиров и пришел к выводу, что на платформе только женщины и мелкота дошкольная, причем большинство с бантиками.
Бабаня разговаривала с соседкой. Женщина куталась в теплый платок, а на голове у нее была шляпка с красной розочкой. Разговор женщин Лёнька не слушал. Он стал смотреть на небо. Оно было синее-синее, а по нему лениво плыли белые облака. Одно облако напоминало верблюда. Голова, два горба, всего две ноги и хвост, который летел отдельно от верблюда и никак не мог его догнать. Лёньке стало интересно, догонит хвост верблюда или нет. И вдруг из головы верблюда вывалился самолет. Он начал падать прямо на платформу.
– Немец! – ахнула соседка. – С крестами!
И тут Бабаня приказала Лёньке лечь вдоль борта платформы, поставила чемодан на ребро рядом с Лёнькой и легла на чемодан и на борт, закрыв Лёньку от всего на свете.
– Лежи, – прошептала она, – и не дрейфь. Пусть лучше меня убьет этот фашист, чем твоя мамаша.
Лёнька лежал и ничего не видел, а только слышал нарастающий гул самолета. Когда бабахнуло в первый раз, Бабаня побледнела, а когда бабахнуло во второй раз, Бабаня вздрогнула и закрыла глаза. А когда что-то вжикнуло и в борту образовалась дырка, Лёнька сразу догадался, что по ним стреляют. Он хотел сказать об этом Бабане, но она лежала с закрытыми глазами, как мертвая.
И вдруг самолетный гул начал удаляться.
– Улетел, улетел! – услышал Лёнька.
И тут Бабаня открыла глаза и хриплым голосом сообщила:
– Леонид, вылезай, в меня, кажется, попала бомба. Она у
