субмарина – суша,Россия там, где наш подводный флот.
Полигон
В пепле утоплены ветры.
Нет ни лугов, ни дорог.
Здесь убивают планету
Бомбами, плавя песок.
Здесь у планеты висок.
Обелиск
Вместились жизни в краткую строку,
Застывшую на камне отрешенно.
Душа – в глубинах. Прах – на берегу.
Взрослеют дети, и седеют жены.
И набухает небо. И штормит.
Но море не сильнее человека…
Хотя порою траурно гремит
Затишье аварийного отсека.
* * *
Мы не против наград и чинов.
Наигравшись в подводные жмурки,
Колем дырки мы для орденов,
Примеряя в отсеках тужурки.
Вероятный противник… Опять
Мы за ним обогнули полсвета.
В иностранных трескучих газетах
Шторм словесный уже не унять.
Орденов не видать в этот раз —
Вслед нам ноты протеста летели.
Ждут нас люди в Особом отделе.
А ведь мы выполняли приказ!
* * *
Полуподвал. Коммуналка.
Вечный сырой полумрак.
За подоконником – галка,
Солнце, березы, овраг.
Снова шинель мою лето
Плотно скатало в рулон.
Два золотистых просвета
Перечеркнули погон.
Службу на время оставил —
Муза зашла впопыхах.
В строгом военном уставе
Нету статьи о стихах.
Стал подозрительным – жалко!
Шепчут: «Что пишешь, чудак?»
Полуподвал. Коммуналка.
Вечный сырой полумрак.
Утренняя песня
Отогрею лиру под шинелью
И охрипшим голосом своим
Запою, как мечутся метелью
Чайки
и в заливе спит Гольфстрим.
Стынет солнце, словно самородок,
На скале, лучом задев радар,
Над стальными люками подлодок
Виснет, как над прорубями, пар.
Губы, обожженные норд-вестом,
Замолчат… Но, сбросив холод снов,
Этот мир откликнется оркестром
Вьюг и корабельных ревунов.
Отдаленный гарнизон
Вдали города…
Здесь запретная зона,
Ревун над заливом
И гарь полигона.
Из тундры уходит
Продрогшее лето.
В киоске —
Уставы, конверты, газеты.
Тревогой отброшенный
В море,
С рассвета
Внимаю командам
Полярного ветра.
В отпуске
Пестрый день встречаю у окошка.
Не причал, а яблоня скрипит.
В магазин шагаю за картошкой —
Обживаю вновь семейный быт.
Отпуск – жизни суетной начало,
И конец – непрочен, будто нить.
Нас от быта море отучало,
Заставляя
