прямо по курсу. Второй – за кормой, у носа транспорта.
– Командир, выходите навстречу противнику, атакуйте, пока он нас… Сигнальщик! Сигнал: выхожу из строя, не следовать за мной. На «Волгу»: открыть огонь по кораблям противника! – командует командир отряда Шевцов.
– «Волга» на сигнал не ответила! Продолжает идти прежним курсом, – докладываю.
– Ладно. Сами управимся, пусть охраняет транспорт, – сказал Шевцов. Четыре вражеских сторожевика приближаются строем фронта, пристреливаясь к нам трассирующими. Трасса попала в наш верхний мостик. Убит телефонист. Бегу на кормовую с данными для стрельбы… Не успел подбежать… Крастыньш! Арнольд! (Опять он!) Попал!!! Горит коробка фашистов! Горит! Теперь только одно вражеское судно стреляет в нашу сторону – неровно, плохо. Остальные два сторожевика заняты тушением пожара. Пусть погреются.
…Ложимся на прежний курс. А наши тихоходы так наддали за это время, пока мы воевали, – настигли мы их перед самым последним поворотом на Ханко, у острова Руссаре. Ну, еще раз, здравствуй, многоуважаемая «Лайне»!
Здравствуй, Красный Гангут!
Дым. Дым глаза ест. Если б не ветер – только он и спасает. По всему рейду – от Руссаре до гавани – корабли: «Стойкий», «Славный», несколько базовых тральщиков и… громадный плавучий дворец – турбоэлектроход «И. Сталин».
Вслед за «Вирсайтисом» втягивается в начало гавани – мокрый и пуганый – наш отряд. Швартуемся на самом краешке стенки, – поближе к выходу, – не только чтобы при сильном обстреле отойти на рейд, а…
По специально проложенным рельсам слетают и слетают, кувыркаясь, в воду гавани вагоны, платформы, паровозы. Вот подъехал грузовик. Дверцы распахнуты, и задом… Успел ли шофер выскочить? Успел. Стоит встрепанный. На высокой скале, как памятник, – лошадь. Живая. Старшина пехотный левой рукой дает ей сухарь, а правой… пистолет… в ухо коняге…
Люди! При чем тут лошади?
Эвакуация.
Барахольщики шныряют по открытым пакгаузам. Климов, строевой из мобилизованных, тащит целую гору бушлатов, форменок.
– Куда тебе все это? – кричим. – Мать честная!
Климов:
– Придем в Кронштадт, попросите: «Дай бушлатик!» А я вам: «А этого (показывает на нос) не хотите?»
– Вы мародер, Климов, – совестит старика Жора-лейтенант. – Наполеон армию растерял по лабазам в Москве. Читали «Войну и мир»?
Нет, Климов такой ерундой, как чтение эпопеи «Война и мир», не занимался. Запихав в рундук и еще куда-то свою добычу, старик семенит на пирс.
Ждем погрузки.
Огненная ночь. Все горит. Взрывы. Корабли с рейда бабахают по передку. Последние часы обороны Гангута. Наши старослужащие, блюдя традиции флота, переодеваются во все чистое. Мы, салаги, смеемся: нас, грязных, морской шкипер не примет.
По рейду, в дыму, по крупной зыби, не переставая стрелять, маневрируют среди всплесков-разрывов эсминцы.
Буксиры подходят к ним, на ходу перегружают мешки, ящики… Ближе к вечеру, отрываясь
