сказала, а пока Дориану приходится надеяться на успех у женщин исключительно за счет личного обаяния. Рискуя, опять же, нарваться на вызов. Впрочем, дать сатисфакцию он всегда готов.
Так почему бы не попробовать обворожить мадемуазель де Мелиньи?
Воистину, версальский двор кружит голову легкомыслием. Всего незначительный кусочек вечера – и уже такие исполинские планы. Однако бесенок внутри, который долго дремал, придавленный грузом проблем и ответственности, теперь кружился и щекотал: почему бы нет? Почему бы не поухаживать за красивой девушкой с чарующей улыбкой?
Дориан бросил взгляд на Лоретту: та раскраснелась, глаза ее сияли. Бланш не покривила душой – мадемуазель де Мелиньи любит танцы. Что же она любит еще? Галантных кавалеров – наверняка. Дориану вдруг стало интересно: если его умение танцевать вернулось столь легко, вспомнится ли и все остальное, что составляло значительную часть его беспечной юности? Мадемуазель де Мелиньи, безусловно, ни в чем не повинна, и вряд ли ей будет неприятно, если за ней поухаживают. Женщины любят внимание.
Поэтому, когда танец завершился, Дориан с поклоном произнес:
– Дорогая мадемуазель де Мелиньи, не окажете ли мне честь выпить лимонаду в моем обществе?
– Охотно, – взволнованно согласилась Лоретта, и Дориан, улыбнувшись, повел ее в Салон Марса, где сегодня не танцевали, но подавали напитки и кушанья, приготовленные королевскими поварами. А плохих поваров Людовик не держал.
На столиках вдоль стен стояли подносы с горами закусок, прислуга разносила вино и лимонад. Виконт усадил Лоретту на обитую красным бархатом банкетку, позвал слугу, и через некоторое время расторопный малый, облаченный в расшитую золотом ливрею, принес им по бокалу лимонада и две тарелки с крошечными пирожными. Дориан поморщился: раньше кондитерские изделия были крупнее. Кажется, Кольбер все же экономит на содержании двора его величества. Лоретта с удовольствием надкусила одно из пирожных, украшенное горкой взбитых сливок и нескромной вишенкой. Виконт наблюдал за девушкой со странным чувством.
– Отчего вы так на меня смотрите? – спросила она, обворожительно слизнув крем с розовых губ.
– Вы с таким наслаждением кушаете, – объяснил Дориан. – С такой детской непосредственностью.
Девушка оскорбилась – она-то считала себя взрослой! Виконт заметил это.
– Прошу помиловать меня, мадемуазель, – торопливо извинился он, – я ни в коей мере не желал обидеть вас. Но, – уголок его рта дернулся, – в детской непосредственности и нет ничего постыдного. Наоборот, я радуюсь, когда встречаю людей, ее сохраняющих. А сейчас я просто нескладно выразился. Годы, проведенные вдалеке от Парижа, не проходят даром.
– А вы давно не появлялись при дворе? – спросила Лоретта заинтересованно. Промах виконта она, конечно, сразу же позабыла.
– Несколько лет, – туманно отозвался Дориан. –
