де Фонтанж, которая, впрочем, была недостаточно яркой, чтобы надолго удержать внимание Людовика. Правда, на количестве комнат все это пока не отражалось. Фрейлины королевы обретались в крошечных каморках, где кровати вплотную стояли друг к другу и на каждой из них девушки спали по двое. Гардеробная была одна на всех, как и туалетная комната.
– Моя внучка не должна жить вместе с придворными дамами, их там и так хоть отбавляй. Нет, мы можем позволить себе большее, – заявил граф де Мелиньи; и когда Арсен и Лоретта прибыли в Версаль, их разместили в небольших, но очень уютных апартаментах. Правда, располагались они в дальнем крыле дворца, однако это сущие пустяки.
Лоретта вышла в коридор, миновала длинный ряд дверей – за одними слышались возня и приглушенное хихиканье, за другими царила тишина: час для королевского дворца был непристойно ранним. Как правило, блистательное общество гуляло почти всю ночь и отправлялось спать около четырех утра, соответственно, и вставали аристократы не раньше полудня, кроме некоторых, к которым относились и члены королевской семьи. Лоретта легко приспособилась к ранним подъемам королевы, ведь в провинции, где девушка провела большую часть жизни, привыкли просыпаться ни свет ни заря. Зато большинство фрейлин, всю ночь танцевавших на балах и тешивших себя светскими разговорами, отчаянно зевали во время утреннего ритуала умывания и облачения ее величества. Некоторые наловчились даже подремывать, опершись на стену или мебель…
Сегодня фрейлинам улыбнулось счастье: можно спокойно почивать до обеда. А вот Лоретте не спалось.
Она распахнула неприметную дверь, выскользнула на улицу, прошла по усыпанной золотистым песком дорожке и вскоре вступила под сень раскидистых деревьев. Парк простирался далеко и казался настоящим чудом. Лоретта медленно шла по дорожке, вдыхая сладкий запах уже распустившихся цветов, наслаждаясь тишиной и ранним утром. Она одна, и это так хорошо. Можно спокойно предаваться размышлениям.
Девушка нашла скамью в тени дуба, рядом с клумбой тюльпанов. Его величество очень любил всевозможные растения, особенно апельсиновые деревья – ими был уставлен весь Версаль, что весьма удручало министра финансов Кольбера: такая прихоть стоила недешево. Впрочем, голландские тюльпаны, которые выращивали в зимних садах, тоже стоили не два су. Однако они радовали глаз, и – вот забавно! – в своем последнем письме Анна как раз писала о тюльпанах. Лоретта опустилась на скамью, старательно подобрав юбку, и развернула листок. Послания подруги, нацарапанные мелким, убористым почерком, всегда были подробными, интересными и обстоятельными. Не то что у Лоретты, которой не хватало на это иногда усидчивости, а иногда времени.
«Здесь, в Англии, – писала Анна, – к тюльпану относятся очень поэтично: в волшебных легендах эти цветы служат колыбельками для маленьких эльфов и других фантастических крошечных существ. Местные слуги, которые
