какой, а? Раньше у меня слева был красавец – распустили, а теперь справа наложили и тоже получился замечательный.
– Батюшки-светы! – ахнули сзади женщины. – Это что же такое?
– Это, сестрички, газ! Дуют мне его в бок через иглу по шестьсот кубиков в неделю.
– Бациллярный, браток? – спросил дядя Митя инвалида. Сам он туберкулезом не болел, но разбирался в этой болезни через больных, которых много возил по трассе Симферополь – Ялта.
– Нет, – ответил инвалид, – теперь я чистый. Да они мне теперь и не нужны.
– Что вам не нужно? – поинтересовался я.
– Бациллы Коха мне больше не нужны. Квартиру я уже получил у себя в Керчи, ха-а-рошая квартира. Вообще, товарищи, между прочим, кроме шуток, между нами, лично я туберкулезу только благодарный. Сами посудите, бесплатно жил в замечательных здравницах. Людей посмотрел, себя показал. В прошлом годе в Теберде был восемь месяцев. Высокогорный курорт, живописное место, культурное общество, медицинские сестры. Останови, браток, у буфета, заправиться надо.
– Ага, а вот у нас был случай, – подхватил дядя Митя. Он любил, когда пассажир попадался разговорчивый, но особенно забалтываться не давал, потому что самому нравилось поговорить. – Вот, значит, был такой случай… Ты погоди с буфетом-то, здесь буфетов много. Вот был случай так случай. Я тогда на грузовой работал. Везу, значит, я в Саки плетеную мебель для какого-то там санатория, а под мебелью-то у меня, хи-хи-хи, кавуны. Один добрый человек попросил на рынок в Евпаторию подбросить. Смотрю, у обочины под кустом сидит на мотоцикле товарищ Красивый Фуражкин, автоинспектор, газету читает, а мимо грузовики идут, хоть бы что. Только я подъезжаю, поднимает он свою палочку-стукалочку. Стоп, дядя Митя, приехали – выборочная проверка. Что делать, а? Я вас спрашиваю, дамы и господа, куда мне деваться с левым грузом? Делаю вид, что не замечаю сигнала, а сам по газам, по газам. Оглядываюсь – что-то у инспектора мотор не заводится. А я уже за поворотом скрылся. Все равно, думаю, настигнет меня этот коршун на своем форсированном мотоцикле. Сворачиваю в Каштановку, там у меня мужик знакомый хозяйство держит, тоже помогал я ему с перевозками. Заезжаю прямо к нему во двор, кавуны мы темпераментно сгружаем и под рогожку, а плетеную мебель на место. Тут как раз и подъезжает лейтенант. «Почему, – говорит, – сигналов не слушаетесь?» – «Виноват, – отвечаю, – никаких сигналов не видел». – «А это, – говорит, – у вас что за груз?» – «А это у меня плетеная мебель в Саки, вот наряд. Приветик!» Лейтенант: «Откиньте борта!» Откидываю – чисто! «А почему, – говорит, – в Каштановке скрылись?» – «Эх, – говорю, – товарищ Красивый Фуражкин, что же, нельзя к приятелю заехать, чашку чаю выпить!» – «Смотрите, – говорит, – смотрите, я ведь, – говорит, – все понимаю». Уехал. Я, конечно, кавуны назад в кузов. Вот ведь как бывает. Я вас не шокирую, товарищ, своим рассказом?
– Ничего, – сказал я, – что же поделаешь.
– Ага, по-всякому бывает, – заговорил инвалид, воспользовавшись паузой. – Вот меня тоже один раз профессор вызывает и говорит: «У вас, Кашкин, очень интересно протекает
