Брось. Это ты брось. Я тебе не сыщик и докладывать тебе не обязан.
ЦУПИК. Я своими глазами видел, как вы снабдили мятежника золотой монетой!
БУДАХ. Я своими глазами видел, как ты с ним пиво пил чуть ли не за одним столом…
РУМАТА (расслабленным голосом). Что это такое? Что тут за порядки у вас в Арканаре? Почему мне мешают пить пиво и наслаждаться беседой?
БУДАХ. Сейчас все будет улажено, благородный дон Румата.
РУМАТА. Хорошо. Только поскорее, пожалуйста. Какие-то нищие, мятежники… Что нужно у моего стола этому господину в сером? Я готов дать ему золотой, но пусть он отойдет…
ЦУПИК. Прошу прощения, благородный дон. Вы приезжий? Прошу предъявить подорожную.
РУМАТА. Вам? Но я вас не знаю, дражайший! С какой стати? Кто вы такой?
БУДАХ. Это Цупик, бакалейщик с улицы Святого Мики…
ЦУПИК. Я канцлеру своему, дону Рэбе, покорный слуга и командир серых штурмовиков!
Пауза.
РУМАТА. Не понимаю. Бакалейщик… покорный командир… Повторите, любезный, чего вы хотели!
ЦУПИК. Предъявите подорожную!
РУМАТА (Будаху). Предъявить?
БУДАХ. А как хотите, благородный дон. Можете предъявить, можете не предъявить, все равно. Он читать не умеет…
Румата вдруг с криком вскакивает, опрокинув скамью. На лице его ужас и отвращение.
РУМАТА. Что это?
БУДАХ. Где? А, это? Как что? Таракан! (Хлопает ладонью по столешнице.)
РУМАТА. Гадость какая… (Проводит ладонью по лбу.)
ХОЗЯИН (от стойки). Всегда они у нас разводятся, когда торговцы пеньку привозят…
ТОРГОВЕЦ. Это уж точно. Их в пеньке видимо-невидимо…
Цупик хохочет. Все смотрят на него.
ЦУПИК. Ай да благородный дон! Ах да храбрец! Таракана испугался! Ну, распотешили вы меня! Таракана струсили!..
В одно мгновение Румата выхватывает шпагу. Цупик умолкает и шарахается в сторону.
РУМАТА. Вы изволили назвать меня трусом, господин бакалейщик? (Приставляя острие то к лицу, то к груди, то к животу Цупика, теснит его в глубину эальца, пока он не упирается спиной к стойке.) Трусом? Меня? Восемнадцатого барона Румату Эсторского? Где тебе пустить кровь, серый хам? Из брюха, налитого пивом? Из гнилого и подлого твоего сердца? (Приставляет острие к горлу.) Или из твоей гнусной глотки?
БУДАХ. Проси прощения, бакалейщик. Беда будет небольшая, если барон тебя укокошит, но что-то мне стало тебя жалко…
РУМАТА. Ты, грязная сволочь, ты всю свою жизнь спишь и жрешь с тараканами и прочей нечистью, тебе она не в диковинку, так ты решил, что и люди благородной крови таковы же, как ты?..
ЦУПИК (хрипит). Не надо… Не убивайте, благородный дон… Это я не со зла… от обиды… Простите, благородный дон…
РУМАТА. Еще раз!
ЦУПИК. Прошу великодушного прощения, благородный дон Румата!
Румата опускает шпагу, зевает.
РУМАТА. Фу, вспотел… Хозяин, каплю ируканского на стакан воды. Идите, Цупик, и хорошенько подумайте над своим
