опрокинулися в волныУединенные леса;
Явилась – зеркало страны —
Новорожденная Онега!
Ничто не движется, безлюдный берег спит,
И волны тихие смешались с небесами.
У поэтов XX века:
Солнце сверкало, и небо синело,
И в озерке отражалось.
Ласточка в воду ступила несмело
И с синевою смешалась.
(Я. Виртанен, пер. М. Тарасова)
Хочу я увидеть землю
Глазами твоих озер <…>
И звезды блестят в ресницах
Несчетных озер твоих.
(А. Прокофьев)
С высот обрывистой Мансельги
Стекает зелень
В синь озер.
(А. Титов)
Вот озеро. <...>
В него лесные смотрятся массивы,
В нем – облака и солнце!
И оно,
Пожалуй, потому-то и красиво,
Что все вот это в нем отражено.
(В. Морозов)
В песне – всенародном символе Карелии те же образы «озер-глаз» и «опрокинутого» мира: «Остроконечных елей ресницы // Над голубыми глазами озер»; «И не понять, то ли небо в озера упало,// И не понять, то ли озеро в небе плывет». В другом шлягере: «Плещет, плещет море-Онего, II По волнам плыть, словно по небу».
Образ используется в разных контекстах:
Но если враг к границе выйдет,
Сумеет обойти дозор,
Сама земля его увидит
Глазами тысячи озер
(М. Тарасов)
Еще один «сквозной» символ в лирике Карелии – «песенное» дерево («звенящие сосны», «певучая сосна», «песенный бор» и т. п.). Известные мифологические коннотации, связанные с этим образом, опосредованы отождествлением его с «сосной Леннрота», мемориальным деревом, под которым, по преданию, были записаны руны «Калевалы».
Карелия – «песенный край». «Пение», «песни» деревьев и людей многообразно включены в поэтическую образность, и этот голос жизни создает необходимый противовес символике «молчания», «сна», «немоты». «Поющая сосна» воплощает собой единение «текста природы» и «текста культуры» в образе Карелии:
И сквозь сосновый звон и гул
Мне мнится:
Старый Вяйнемейнен
Чудесно руну затянул.
И тихо, тихо тронув струны,
Ее выводит в те края,
Где ходят волны, где буруны,
Где ты,
Карелия моя!
(А. Прокофьев)
«Этнографизм» – свойство любого провинциального текста, но применительно к Карелии он проявился в высшей степени. Для того, чтобы конкретизировать этот тезис, потребовалось бы изложить почти всю историю отечественной этнографии и особенно фольклористики, а в значительной мере – и финляндской.
Традиция бытописания окраинных «задвенных углов» с самых первых шагов была связана с Олонецкой губернией, а «художественное краеведение» начато Ф.Н. Глинкой, соединившим поэзию с этнографическим комментарием.
