и других декабристов нашли свое отражение в поэме Н. А. Некрасова «Дедушка»:
Чудо я, Саша, видал:
Горсточку русских сослали
В страшную глушь, за раскол,
Волю да землю им дали;
Год незаметно прошел —
Едут туда комиссары.
Глядь – уж деревня стоит,
Риги, сараи, амбары!
<…>
Мельницу выстроят скоро;
Уж запаслись мужики
Зверем из темного бора,
Рыбой из вольной реки.
Вновь через год побывали, —
Новое чудо нашли:
Жители хлеб собирали
С прежде бесплодной земли.
<…>
Так постепенно в полвека
Вырос огромный посад —
Воля и труд человека
Дивные дивы творят!
Всё принялось, раздобрело!
<…>
Как там возделаны нивы,
Как там обильны стада!
Высокорослы, красивы
Жители, бодры всегда, —
Видно – ведется копейка!
Бабу там холит мужик:
В праздник на ней душегрейка,
Из соболей воротник!
Дети до возраста в неге,
Конь – хоть сейчас на завод, —
В кованой прочной телеге
Сотню пудов увезет…
Сыты там кони-то, сыты,
Каждый там сыто живет,
Тесом там избы-то крыты,
Ну, уж зато и народ!
Взросшие в нравах суровых,
Сами творят они суд,
Рекрутов ставят здоровых,
Трезво и честно живут,
Подати платят до срока, —
Только ты им не мешай.
«Где ж та деревня?» – Далеко,
Имя ей: Тарбагатай,
Страшная глушь, за Байкалом …
(Некрасов 1975)
Конечно же, в этих строках Н. А. Некрасов нарисовал прежде всего идеальную деревню, мужицкий рай, расположенный далеко, в труднодоступном месте. Но здесь он шел вслед за своими первоисточниками, авторы которых увидели в жизни забайкальских старообрядцев пример того, как может жить русское крестьянство, если ему не мешать, освободить от крепостного и духовного гнета[4].
С середины XIX в. интерес к семейским усилился. Один из известных этнографов того времени С. В. Максимов в 1861 г. посетил забайкальские старообрядческие села. В целом он пишет о том же, что и его предшественники:
«В нашей дорожной книжке по горячим словам записались следующие строки (16 января 1861 года) – «Сибирским народом недовольны, как бичурские семейские, так и мухоршибирские. Встанет сибиряк – чай пьет, в поле идет – глядишь опять домой тащится есть; в вечеру опять дома чай пьет. Хозяйство для них второе дело. Опять же у нас молодяк до 20 лет водки не смеет пить, а у тех ему и в этом воля. Казаки же народ совсем гиблой и недомовитой; ни в чем они на нас не похожи»» (Максимов 1871, ч. 1, 324–325).
«… При сытой и обеспеченной жизни и при некоторой свободе ее (в последнее время) эти семейские
Интересно было наблюдать, как в 2000 г., когда российско-американская экспедиция проезжала Тарбагатай, Маркус Левитт (руководитель с американской стороны, профессор USC, Лос-Анжелес) стал читать для своих студентов специально приготовленный к данному случаю этот отрывок поэмы. Здесь наши американские коллеги, находясь в роли просвещенных путешественников, пытались увидеть в окружающих людях, домах и природе тот, уже практически ушедший мир, который описан в поэме словами дедушки-декабриста (см. Levitt 2001,16).
