жаром больного, губами к моим, как во мне всколыхнулась такая волна протеста, что хватило сил и на то, чтобы оттолкнуть его, и на звонкую, наверняка болезненную пощечину. По крайней мере, моей руке было больно.
Даже господин Прожирани никогда не позволял себе такого, только обещая посвятить меня в таинства страсти, когда он излечится. Так с чего же этот совершенно посторонний оборотень решил, что ему позволены подобные вольности в мой адрес?!
Рэндом же совершенно не обратил внимания ни на пощечину, ни на мой гневный взгляд. Он остервенело вытирал губы и отплевывался, словно вдруг обнаружил, что поцеловал не девушку, а жуткого монстра.
– Да что же это такое? Что ты сделала? Ты что, ведьма? – вопрошал он в промежутках между брезгливыми плевками.
– Нет, она ядовитая родственница ректора Ишаро, и теперь ты умрешь в страшных муках за то, что полез к девушке без разрешения, – полушепотом, с подвыванием для большего эффекта проговорила появившаяся как из-под земли Кико.
– Сумасшедшие, – прошипел Громиро. – Где Альфи?
– Там твой Альфи, возле забора. Практикуется в маскировке на болотистой местности, – проворчала кикимора, приобнимая меня и поглаживая по спине.
– Мы еще вернемся к этому разговору, – пообещал мне Рэн. – Когда твоей экспрессивной подруги рядом не будет.
После чего наро Громиро коротко кивнул в знак прощания и быстро удалился, выкрикнув, уже отойдя на приличное расстояние: «Оставлю Орнови у забора, чтобы помог перебраться. И поторопитесь, мы через два часа сменимся».
– Что ты сделала с Альфредом? – спросила я шепотом у соседки, когда Рэн скрылся в темноте.
– Показала, где ему место после того, что он сделал, – недовольно произнесла Кико. – Надела на него огромную болотную кочку. Когда я уходила, бедолага отплевывался от грязи и корней и даже встать пытался.
– А что он сделал? – спросила я, понимая, что это неприлично, но обычно несвойственное мне любопытство в этот раз взяло верх.
– Изменил, – пожала плечами кикимора. – Да все они одинаковые. Забудь, – отмахнулась она. – Давай лучше лягушек ловить, а то неизвестно еще, кто этих сменит. Есть в нашей академии и похуже экземпляры. Тем более на последнем курсе.
Мы перебрались через живую изгородь и оказались на самом настоящем болоте, с кочками, заводями, поющими ночные песни лягушками и слегка светящимся в лунном свете туманом.
– Красота-а-а, – блаженно протянула Кико.
– А зачем ты сказала Рэндому, что я родственница ректора? Это же неправда, – не ко времени вспомнила я.
– Ну не объяснять же ему, что тебя угостил запрещенным зельем один из аспирантов, – усмехнулась кикимора.
– Запрещенным? – воскликнула я и прикрыла рот рукой, спохватившись. Лягушки смолкли на мгновение, но тут же вновь начали горланить свои незатейливые песни.
– Конечно! А ты думала, что такой подарок – и без последствий?
