трепетали на крупном носу, словно бы он постоянно к чему-то принюхивался, – контузия не отпускала.
Он уже почти не хромал, но от него всё ещё пахло карболкой, что всякий раз останавливало Ксюшу во время объятий, и сейчас на площади она тоже осторожничала…
Начался парад.
Шотландцы с голыми коленками, увешанные кистями и килтами, под звуки волынок промаршировали в полусажени от корнета и Ксюши. На неё опять напали смешливые корчи, и опять она не позволила себе во всю силу, нажимом локтя, передать свои чувства корнету.
Шепнула на ухо:
– Боже, как они милы!
Глаза у корнета потемнели.
– Смешны, ты хотела сказать?
– Ну конечно, Андрэ! Bien sûr!..[20]
Званый обед в доме предводителя уже начался, когда на пороге гостиной появился некто будто бы в маскарадном костюме, напоминающий также Робинзона Крузо на необитаемом острове или индейца племени чикос – таким перед собравшимися в гостиной Ганецких предстал майор шотландского корпуса Оливер Келли – с меховой шапкой bonnet под мышкой и красным пледом через плечо (своеобразная шинель). Он был изысканно-кудрявый, что точнее определяется как кучерявый. Глаза ширились в напускной браваде. Обнажённые костлявые колени мерцали устрашающе.
«Стандартный габби», – подумал о нём корнет/[21]
В честь гостя все перешли на английский.
Майор крайне оживился. В свою очередь, рассматривал обедающих, как неведомых зверушек, и громко хохотал. Причину чрезмерного возбуждения нашли простительной – позади у майора Келли был опасный морской переход, после чего он неожиданно для себя вдруг попал from the ship to the ball[22].
Ксюша звонко смеялась. Её щёки пылали. Она закрывала лицо салфеткой, а когда над обрезом накрахмаленного батиста вновь показывались её глаза, то корнет видел совсем другую Ксюшу, словно бы они с ней играли «в маски», когда по правилам требовалось с каждым снятием платка с лица предстать в новом образе.
Это было ими придуманное, их сугубо личное развлечение: показ «масок» перемежался поцелуями, горячими словами любви.
Но теперь Ксюша невольно как бы играла в ту же игру с этим клоуном в дикарской одежде – так для себя определил его корнет.
У Андрея онемела рука и задёргалось веко.
Мрачная волна накрыла Ксюшу со стороны корнета.
Девушка замерла на мгновенье. Её просквозило чувством острой вины без раскаяния.
Она отважно, с прищуром, глянула на корнета.
Андрей не в силах был понять природу сковавшей его боли – здесь, в её доме, ставшем почти родным, в дуновении тёплого ветра с реки, в колыхании лёгких занавесей, по нему был нанесён коварный удар…
Боль усиливалась, сдавливала виски, в глазах меркло, словно бы в пыточной камере подносили раскалённое железо всё ближе и ближе, – это Ксюша на пути к роялю приближалась к нему.
Она наклонилась и примирительно шепнула:
– Кларне-ет?..
Именно так (
Gabby – герой шотландских анекдотов о скупцах (
С корабля на бал (
