самостоятельных сгустков энергии, которые терпеливо ждут своего часа – встречи с человеком, для которого они предназначены. Это похоже на то, как ищутся клады: они тоже приходят не ко всем подряд, а только лишь к людям, достойным их. В этом смысле отыскание легенд схоже с отысканием кладов – необходим человек, внутренне подготовленный к встрече с легендой, который не пройдет мимо нее, который заранее знает, что она существует.
Человек, знающий, что ее нужно лишь отыскать, пройдя через поиски, надежды, и сомнения, и в конце пути разыскать наконец-то этот заветный сундук с сокровищами, от блеска которых слепнут глаза и радостно колотится сердце. Как человек, записавший за короткий срок – семь лет – пятьдесят крымских и иных легенд, я попытаюсь рассказать, как это делается.
Во-первых, надо неожиданно для себя прибыть в некую волшебную страну, где все дышит тайной, сказкой и легендой, где из-за каждого камня выглядывают сказочные существа, одни фантастичнее другого; где все просто-таки пропитано отзвуками героических битв и сражений; где высятся остовы загадочных крепостей, стоят постоялые дворы возрастом в 500–700 лет, тянутся такие же древние булыжные мостовые и таят прохладу замшелые колодцы, выкопанные тысячи лет назад. Надо попасть в уединенную сказочную страну высоких гор и бездонных ущелий, синего моря и мрачных пещер, в страну сказки, тайны, легенды и притчи, и в этой стране ты должен быть единоличным хозяином. То есть – у тебя здесь не должно быть конкурентов, все гаремы, все сокровищницы, все наложницы и все тайные клады этой страны должны принадлежать только тебе, и больше никому. Ты должен стать хозяином тайны, спящей в этой стране. Хозяином и хранителем. Не знаю, за какие заслуги (спросите у высших сил), но я неожиданно стал хозяином и хранителем такой спящей до поры страны. Страна эта называлась Южным берегом Крыма, и в ней был мой особый, личный, заповедный удел, переполненный сказками и легендами (и притчами тоже) – Алуштинская долина.
Алушта был городом моего детства, я здесь когда-то кончил школу, потом уехал, долго скитался по разным странам, и наконец вернулся домой. Но дом оказался чужим, населенным пришлыми, чуждыми этим местам людьми, не любящими и не понимающими этих сказочных мест. Коренные жители (и не только татары) были выселены, а до них здесь было столько набегов, войн и переселения народов, в том числе и исчезновение народов, царств, княжеств, капитанств (красивое слово!), что у изнывающей от переизбытка сказок и легенд земли просто-напросто не было возможности эти сказки и легенды кому-то отдать. Земля молила: «Приди, человек, способный записать рожденные мной легенды!» А человек не приходил. Его или убивали, или изгоняли отсюда, или он просто не успевал родиться, или не подходил по складу характера для роли собирателя и хранителя легенд. И так продолжалось тысячелетия. Нет, то есть, возможно, и даже конечно, во времена тавров были и сказки, и легенды, но не было письменности (важное условие выживания легенды!), и они не сохранились. У греков были свои греческие герои и мифы, были свои легенды. У римлян тоже свои, у византийцев свои. Появилось много легенд во времена Крымского ханства, но реально их было в десятки раз больше, и они продолжали постоянно рождаться этой землей, однако их никто не записывал.
Во времена принадлежности Крыма к России появились собиратели легенд и первые сборники легенд, но это было всего лишь собирание верхнего, поверхностного слоя народных сказаний (народное сказание, собранное, обработанное и записанное литератором – вот одно из определений слова «легенда»). Что же касается советского периода в жизни Крыма – то какие легенды могли здесь появиться? Легенды о ста тысячах расстрелянных большевиками белых офицеров, чьи кости вечно будут взывать к возмездию? И я уверен, что крымская земля родила уже и такие легенды!
То есть, легенд в этом легендарном краю были тысячи, и я начал лихорадочно записывать их одна за одной, столкнувшись с интересным и загадочным фактом: легенда литературная, вроде бы выдуманная из головы, и записанная на бумаге, будучи опубликованной (одно из условий рождения легенды – ее публикация), сразу же становилась полновесной, «народной», и жила уже самостоятельно, независимо от меня, ее создателя.
Еще одно любопытное заблуждение – будто легенды рождаются народом, что это продукт творчества народа, живущего на данной земле. Это не так, это в корне неверно, легенда рождается землей, самим ее духом, и подчас косный и невежественный народ, живущий в данной местности (например – нынешнее, к тому же еще и реакционное население Южного берега Крыма), – народ к легендам отношения не имеет. Легенды рождаются в глубине родников, в тайне пещер и ущелий, в подземной лаве вулканов, а лучшие представители народа, владеющие словом и письмом, всего лишь их записывают. Легенды и сказки – это золотые самородки, издревле и извечно лежащие у поверхности в данной местности, и нужен всего лишь культурный и грамотный человек, который бы нагнулся и взял их в руки. Так рождались сказки братьев Гримм и Пушкина, так рождаются вообще все сказки и легенды, так рождались мои сказки и мои легенды.
Первой легендой, которую я записал, были «сокровища Аю-Дага». Я проезжал мимо него на троллейбусе, и внезапно подумал,
