style="font-size:15px;"> Последовательно осуществляя подпольную программу подвижников, Хитер Смитер переименовал улицу Смока Калывока в улицу Энтузиастов, а в скором времени организовал и засыпку канала. Для этого мусорщикам были выданы носилки и лопаты.
И закипела работа. Мусорщики, обливаясь потом, закапывали проклятый канал, а празднично приодетые, с платками, повязанными вокруг шеи, хламы прогуливались возле них и с каким-то наивным удивлением повторяли: “Скоро мы построим то, к чему стремились веками!..” Разумеется, хламы никогда ни к чему не стремились, тем более веками, однако, очевидно, они полагали, что именно таким образом они также участвуют в непрерывном процессе великого Возрождения Хламии.
Тем временем, над головами хламов-энтузиастов начал кружиться сияющий, неизвестного происхождения эллипсоидный предмет. Безусловно, само по себе довольно удивительно, когда в воздухе парит серебристый эллипсоид, однако если в это время, в самый разгар Возрождения, происходит историческая засыпка канала, – то тогда в этом нет ровно ничего удивительного. И поэтому хламы вскоре перестали следить за реющим над их головами странным эллипсоидом и принялись вновь доказывать один другому: “Теперь каждый из нас – пружина истории!”
А всеми забытый серебристый эллипсоид, радужно сияя, стремительно подплыл к стене Высокого квадратного забора, бесшумно столкнулся с нею, приземлился и сделался величественным старцем в темных очках и с дорожной тростью в руке. Негромко постукивая своей тростью о мостовую проспекта Моралистов-Эквилибристов, он вернулся к тому месту, где происходила историческая засыпка канала, и, пугая хламов своим высокомерным видом, несколько раз продефилировал по бровке канала, как бы невзначай спихивая зазевавшихся в не закопанные еще ямы. При этом он не просил прощения, а только глухо повторял: “Прочь с их столбовой дороги!” Вечером бывшие богемовцы, которые снова начали собираться в кабачке “Сердцебиение”, по-разному трактовали загадочную фразу надменного старца, однако правдоподобного объяснения так и не нашли.
Все для мусорщика!
Поскольку новое правительство объявило, что всякое мнение имеет право на существование, то сразу же появилась масса таких мнений. Они касались в первую очередь так называемой “духовной жизни” или “жизни духа”, а также знаменитой “духовной жажды”. И хотя вопрос заключался лишь в том, основываются ли вышеуказанные понятия на реальности или они – попытка скрыться от темных инстинктов, от пустоты бытия и извечной приверженности хламов к “Горькой полыни”, – споры о духовной жажде так захватили всех, что спустя короткое время в стране совсем не осталось хлама, который бы о чем-нибудь не спорил и не отстаивал каких-либо убеждений. При этом ни один не занимался своей обычной повседневной работой. В результате улицы местечка, которые теперь никто не убирал, оказались погребенными под слоем мусора и заросли такими сорняками, что под их непроницаемым покровом не было
