знал, – проговорил Косолапов, – кто же знал, князь.
А ведь уже казалось, что кражи не было. Даже мысль проскочила, что это обычное убийство, но нет. Это стало ясно, когда смотритель открыл дверь кабинета. Неожиданно для всех он замер на пороге и прошептал:
– Что-то не так, господа!
– Что не так, Поликарп Федорович? – спросил исправник.
– Тут явно что-то не так. Точно сказать пока не могу.
Смотритель уже хотел, было, сделать шаг вперед, но князь остановил его:
– Одну минуточку, позвольте, но первым в помещение войду я.
Прежде чем войти в помещение, Чавчавадзе осмотрел дверь. Покачал головой и только потом, так ничего ни кому не сказав, вошел в кабинет. Огляделся.
Центральное место экспозиции занимали портреты. В основном это были эскизы, нарисованные карандашом. Сейчас даже невооруженным взглядом было видно, что не хватало, как минимум, двух. Кроме того, стул, стоявший у самого окна, был сдвинут. На столе беспорядок и пустые картинные рамы.
– Что же он наделал супостат, – проворчал Поликарп Федорович. – Да картинам этим цены нет…
– Ничего отыщем, – молвил Косолапов, понимая, что обычно половина таких вот краж оставалась не раскрытой. Проще было работать по убийству. Там подозреваемый сразу находился, а тут… Тут надо было подозревать любого. Неизвестно, какие мотивы двигали заказчиком.
– Ваше благородие, – раздался за их спинами голос урядника Лопухина.
Тот уже выполнил распоряжение и вернулся в дом. Он стоял у дверей и переминался с ноги на ногу. Исправник взглянул на Михаила и спросил:
– Ну, что там у тебя?
– Всех поставил на ноги. Теперь из города ни одна мышь не проскочит…
– Если не проскочила раньше, – проговорил князь, поправляя урядника, – надеюсь, мы успели.
Чавчавадзе аккуратно (стараясь не стереть «пальчики», если конечно такие имелись) за углы взял в руки раму и прокрутил ее.
– Что за картина была в ней? – поинтересовался он у смотрителя.
– Точно не могу сказать, ваше сиятельство, но мне кажется, что не хватает наброска «Лезгин Шаджи Муртуз Ага из Дагестана», – Поликарп Федорович указал на темное пятно на стене, – картина вот здесь висела.
– Дорогая картина? – спросил Косолапов.
– Да все произведения, что находятся в музее, цены не имеют.
– В определенном смысле – да, – согласился Серафим Григорьевич. – А что за вторая картина?
– Не могу знать, ваше благородие. Точно сказать может только барин.
Исправник еле сдержался, чтобы не выругаться. Барину ведь еще из-под Луковца нужно добираться. Косолапов взглянул на часы. Если Верещагин и приедет, то ближе к вечеру. Серафим Григорьевич мысленно прибавил пару часиков, понимая, что в пути могут
