горемыка, останавливаясь передо мной и Союшкиным. – Вот и Толстоносов не выучил, и Пересядько, и Кошатников. Всем пропадать!
Толстоносов, Пересядько и Кошатников стояли тут же молча, с погребальным выражением на лицах.
И снова в напряженной тишине раздавался вкрадчивый голос:
– А вот еще скажите, Петр Арианович…
И лентяи на задних партах облегченно переводили дыхание.
– Как выглядят плавучие льды, хотите вы знать? – задумчиво повторял Петр Арианович.
Глаза его щурились, лицо светлело, точно вдали перед ним проплывала льдина, отбрасывая слепящие солнечные лучи от всех своих граней.
Он рассказывал не торопясь, с паузами, будто приглядывался к однообразному морю, постепенно различая в нем всё новые и новые детали. Мне представлялось иногда, что это капитан стоит на мостике у штурвала, а мы – команда – смотрим на него снизу, ожидая, когда же он наконец крикнет: «Земля!»
Нам не пришлось долго ждать.
Осенью того года Вилькицкий открыл Северную Землю, и хотя ее, понятно, еще не было, не могло быть в учебнике, Петр Арианович на радостях посвятил открытию весь урок.
– Видите? Видите? – возбужденно говорил он, укрепляя карту на доске. – Просторнее делается мир. Раздвигается наша Россия… И вот карта негодна уже, устарела!
Действительно, на нашей учебной карте к северу от Таймыра все было закрашено в ровный голубой цвет. Петр Арианович торопливо подскочил к ней с мелом в руке и порывистыми штрихами изобразил мыс, основание которого наметил беглым пунктиром. Там пока новая земля еще не была исследована.
– Ледовитый океан называют «маре инкогнитум» – море неизвестное, – сообщил Петр Арианович, потряхивая на ладони таинственный компас-брелок и рассеянно улыбаясь своим непонятным для нас мыслям.
Удивительнее всего, по его словам, было то, что Северная Земля лежала совсем рядом с материком, в пятидесяти пяти километрах от мыса Челюскин. К ней приближались, мимо нее проходили, но так и не видели, не могли обнаружить в тумане. Плотная стена тумана стояла вдоль побережья Сибири, охраняя тайны Ледовитого океана.
– А говорят еще – нет белых пятен! – восклицал наш учитель, расхаживая по классу и с воодушевлением поглядывая на только что появившуюся на карте землю. – Врут, врут! Это лежебоки говорят, лентяи, которым с печи лень сойти, в окно выглянуть. Считали же когда-то, что Азия с Америкой – один материк. А пришли наши Дежнев, Беринг, Чириков, увидели – вода, пролив!.. И заметьте – всё большей частью простые люди: казаки, поморы, якуты-проводники! Или же лейтенанты морского флота, как Овцын, Малыгин, братья Лаптевы… Простые, простые люди! Не адмиралы, не члены академий королевских…
Мысль эта, видимо, доставляла ему особое удовольствие. Об открытии Северной Земли Петр Арианович говорил с таким волнением, словно это событие имело непосредственное и самое живое
