что вы правы, – отозвался мистер Эрскин. – Я сам когда-то мечтал стать писателем, но давно отказался от этой мысли… Теперь, мой молодой друг, – если позволите вас так называть, – я хочу задать вам один вопрос: вы действительно верите во все, что говорили за завтраком?
– А я уже совершенно не помню, что говорил. – Лорд Генри улыбнулся. – Какую-нибудь ересь?
– Да, безусловно. На мой взгляд, вы – человек чрезвычайно опасный, и, если с нашей милой герцогиней что-нибудь стрясется, все мы будем считать вас главным виновником… Я хотел бы побеседовать с вами о жизни. Люди моего поколения прожили жизнь скучно. Как-нибудь, когда Лондон вам надоест, приезжайте ко мне в Тредли. Там вы изложите мне свою философию наслаждения за стаканом чудесного бургундского, которое у меня, к счастью, еще сохранилось.
– С большим удовольствием. Сочту за счастье побывать в Тредли, где такой радушный хозяин и такая замечательная библиотека.
– Вы ее украсите своим присутствием, – отозвался старый джентльмен с учтивым поклоном. – Ну а теперь пойду прощусь с вашей добрейшей тетушкой. Мне пора в Атенеум. В этот час мы обычно дремлем там.
– В полном составе, мистер Эрскин?
– Да, сорок человек в сорока креслах. Таким образом мы готовимся стать Английской академией литературы.
Лорд Генри расхохотался.
– Ну а я пойду в Парк, – сказал он, вставая.
У двери Дориан Грей дотронулся до его руки.
– Можно и мне с вами?
– Но вы, кажется, обещали навестить Бэзила Холлуорда?
– Мне больше хочется побыть с вами. Да, да, мне непременно надо пойти с вами. Можно? И вы обещаете все время говорить со мной? Никто не говорит так интересно, как вы.
– Ох, я сегодня уже достаточно наговорил! – с улыбкой возразил лорд Генри. – Теперь мне хочется только наблюдать жизнь. Пойдемте и будем наблюдать вместе, если хотите.
Глава IV
Однажды днем, месяц спустя, Дориан Грей, расположившись в удобном кресле, сидел в небольшой библиотеке лорда Генри, в его доме в Мэйфере. Это была красивая комната, с высокими дубовыми оливково-зелеными панелями, желтоватым фризом и лепным потолком. По кирпично-красному сукну, покрывавшему пол, разбросаны были шелковые персидские коврики с длинной бахромой. На столике красного дерева стояла статуэтка Клодиона, а рядом лежал экземпляр «Les Cent Nouvelles»[3] в переплете работы Кловиса Эва. Книга принадлежала некогда Маргарите Валуа, и переплет ее был усеян золотыми маргаритками – этот цветок королева избрала своей эмблемой. На камине красовались пестрые тюльпаны в больших голубых вазах китайского фарфора. В окна с частым свинцовым переплетом вливался абрикосовый свет летнего лондонского дня.
Лорд Генри еще не вернулся. Он поставил себе за правило всегда опаздывать, считая, что пунктуальность – вор времени. И Дориан, недовольно хмурясь, рассеянно перелистывал превосходно иллюстрированное
«Сто новелл»
