последнее средство все же было. Древнейшая магия, как учили их еще в интернате. Он вытащил из кармана складной ножик со множеством лезвий. Раскрыл самое большое – крепкий коготь на указательном пальце неожиданно сломался во время этой процедуры. Полоснул себя по предплечью раз, другой.
Вытекающая кровь запузырилась, серое марево пришло в движение.
В голове отчего-то сами по себе выплыли строки:
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль…
Мир обретал краски. Жидкость, дающая иллюзию жизни вампирам, сулила еще сколько-то настоящей жизни Юрию с напарником. Щукин выходил, и перед удивленными прохожими сейчас из воздуха появлялся лежащий на мостовой парень с русыми волосами, выдающимися вперед, словно козырек. Впрочем, они не могли бы заметить сам выход. Вот стоял одинокий ребенок – а рядом уже взрослый.
Кровь из ранки капала на неизвестно откуда взявшийся летом пожухлый кленовый лист.
Но Юрия сейчас не волновала ни кровь, ни прохожие, ни даже странный пацан. Он смотрел на Глеба, вернее, на ауру стажера.
Дневной дозорный стонал и корчился. Тьма ничем уже не могла помочь ему.
Потому что аура пульсировала Светом.
Часть I
Разочарования и сомнения
Глава 1
– Все ученики – идиоты, – сказал Дреер. – Точка.
– Что-то тебя, Леонидыч, сегодня… – протянул с водительского сиденья Шагрон.
За Дмитрием всегда присылали лучшего водителя московского Дневного. Какой бы ни был, а все же Инквизитор. Но Шагрон ему импонировал. Несмотря на разницу в годах и уровнях. Несмотря на то что давным-давно, еще в начале двадцатого столетия, заработал право носить открыто сумеречное имя за какие-то заслуги перед Тьмой.
Однако дальше простого дозорного не продвинулся. И не сказать, чтобы усердствовал. Выполнял текущие задания, закрывал своим чешуйчатым сумеречным телом временные бреши в оперативном составе. Но все понимали, что его конек – перемещения по оживленным городским трассам. Шагрон увлекся автомобилями еще в пору их изобретения.
Потенциал у Шагрона был весьма и весьма. Наверняка и в Инквизицию ему предлагали вступить. Но он выбрал другое. Дмитрию иногда думалось: Силы потому и держат паритет, что Темным важнее их собственная хата с краю. Иначе они давно бы уже задавили Светлых числом. Но им ничего не нужно, кроме личного благополучия. Ради этого они даже согласны поступиться его частью. Всего два компромисса: один с собой, второй – со Светлыми.
– Твои уже собрались. – Дорожный ас заложил очередной маневр-пируэт, так что Дмитрий и позабыл, в связи с чем отпустил реплику про учеников-идиотов. Была и у него тоже среди прочего слабость – любил наблюдать работу профессионалов. Любых. Иногда он представлял себе сумеречного Шагрона образца начала дизельного века: ящер в кожаной фуражке и очках-«консервах» за рулем какого-нибудь «Руссо-Балта»,
