Но у нее ничего не выходило. Она ни разу не сумела обернуться и оставалась все той же девочкой.
Вот и сейчас Серафине ужасно хотелось, чтобы мать помогла ей сделать еще одну попытку и превратиться в пуму. Но какое-то неприятное внутреннее чувство подсказывало девочке, что мать откажется.
Львята барахтались возле Серафины и терлись носами об ее лицо, а она гладила и тискала их, теребила и прижимала ладонями их круглые ушки. Детеныши были чистокровными горными львами, не оборотнями, но они с самого начала приняли Серафину за свою, и, похоже, их ничуть не волновало то, что у нее клыки коротковаты, а хвоста нет вообще.
Серафине стало интересно, куда подевался темный лев. Он выглядел слишком молодо, чтобы быть отцом львят.
Тогда почему же он присоединился к семье?
– Мама, что за лев был вместе с тобой? Тот, молодой…
– Неважно, – раздраженно ответила мать. – Я велела ему держаться подальше от нас, особенно от тебя. Он на чужой территории и прекрасно это знает. Он здесь проходом, вместе с другими.
Серафина вскинула удивленные глаза:
– С какими другими?
Мать ласково коснулась ее щеки.
– Лежи спокойно, малышка, – сказала она и хотела отойти.
– Пожалуйста, объясни мне, что случилось, – взмолилась Серафина, хватая ее за руку. – О каких других ты говоришь? Почему животные убегают? Что это за человек в лесу и зачем он пришел?
Мать обернулась и посмотрела ей прямо в глаза.
– Тебя не должны ни видеть, ни слышать в лесу, Серафина. Держись тише воды, ниже травы. Ты должна быть в безопасности.
– Но я не хочу быть в безопасности! Я хочу знать, что происходит! – вырвалось у Серафины прежде, чем она осознала, что ведет себя, как ребенок.
– Мне понятно твое любопытство, поверь, – мягко проговорила мать, дотрагиваясь до ее плеча. – Но сколько, по-твоему, у тебя жизней, маленькая моя? Лес слишком опасен для тебя. В одну из таких ночей меня может не оказаться рядом, и я просто не успею к тебе на помощь.
– Я хочу научиться оборачиваться как ты, мама.
– Я знаю, котенок. Мне очень жаль, – ответила та, смахивая слезу с щеки Серафины.
– Скажи, что для этого надо делать, – умоляюще воскликнула Серафина. – Я буду тренироваться.
Мать покачала головой:
– Горнольвята начинают оборачиваться вместе с матерью, когда они еще совсем крошечные, до того, как научатся ходить, бегать или говорить. Для них это настолько естественно, что они даже не представляют, как может быть иначе. Они видят себя оборотнями и становятся оборотнями. Мне очень жаль, что я не смогла научить тебя этому, когда ты была маленькой.
– Так научи меня сейчас, мама.
– Мы тренировались каждую ночь, ты сама знаешь, – сказала мать. – Но, боюсь, тебе уже поздно учиться. Ты никогда
