Считалось, что последняя из известных ВП для Культуры была вызвана то ли Роем-Гегемоном, поглотителем галактик, то ли случайно потревоженными Древними, то ли внезапным визитом соседей-андромедян, происшедшим сразу же после прибытия на Андромеду первой экспедиции Культуры.
В целом присутствие Сублимированных Старших Рас угрожало целым рядом ВП, однако же никто из них пока не пытался ни целенаправленно изучать Культуру, ни брать ее под контроль. Тем не менее ожидание первой серьезной ВП было излюбленным интеллектуальным депрессантом для людей и Разумов Культуры, которые обожали отыскивать угрозу катастрофы даже в своих утопиях.
– Почти, – согласился призрак. – Возможно, она самая. И возможно, твое содействие сделает ее чуть менее вероятной.
Генар-Хофен кивнул, глядя на столешницу.
– И кто за это отвечает? – спросил он с усмешкой. – Обычно контроль над происшествиями поручают одному из Разумов, или как их там.
– Координатором Происшествия назначен всесистемник «Сторонняя разработка», – ответил Тиш. – Он сообщает, что ты вправе задавать ему любые вопросы.
– Гм… – Генар-Хофен такого корабля не помнил. – А почему я?
Впрочем, он уже догадывался, каким будет ответ.
– «Спальный состав» в последнее время ведет себя очень странно, – удрученно произнес Тишлин. – Корабль сменил объявленный курс, перестал принимать души на Хранение, почти ни с кем не вступает в переговоры. Но говорит, что готов принять тебя на борт.
– Наверное, хочет меня отругать, – сказал Генар-Хофен, покосившись на облачко, проплывшее над лугами в долине на одной из проекторных стен столовой. – Или нравоучение прочесть. – Он вздохнул, продолжая разглядывать комнату, потом пристально посмотрел на образ Тишлина и спросил: – А она еще там?
Призрак медленно кивнул.
– Тьфу ты, – сказал Генар-Хофен.
III
– Ох, в мозгах свербит.
– Майор, это чрезвычайно важно.
– Я только на первую часть взглянул, а у меня уже колотье во всем корпусе.
– Без этого не обойтись. Пожалуйста, прочтите все внимательно, а потом я объясню, в чем дело.
– Да чтоб у меня стебельки узлом завязались! Вы хоть понимаете, как тяжко это читать после веселой полковой пирушки?
Пятерик сомневался в том, что после безудержных возлияний люди страдают точно так же, хоть они и уверяли, что испытывают схожие мучения. Впрочем, если не считать Генар-Хофена – не то уважаемого гостя, не то просто безумца, – люди вели себя слишком напыщенно и рассудительно; вряд ли они станут истязать себя ради забавы. Кроме того, их настолько не удовлетворяло собственное физическое обличье, что они пытались изменить его на разные лады. Скорее всего, похмелье представлялось им досадной помехой, а не способом закалки характера, и они, по своей недальновидности, решили от него избавиться.
