Ну и ну! Вот прямо так взял и вызвал парнишку аж из смерти назад!
– Перед нашим Кеннитом сама смерть отступает! – восхитился другой.
Жесткие, сильные ладони бережно приподняли голову Уинтроу и поднесли к его рту полную чашку восхитительно прохладной воды. Руки принадлежали Кенниту.
– Ты – мой, Уинтроу, – объявил пиратский капитан.
Уинтроу жадно пил, словно поднимая тост.
– Думается, ты меня слышишь! – трубила Та, Кто Помнит, плывшая в тени серебристого корпуса. Она по-прежнему не отставала от корабля. – Я чую твой запах! Я ощущаю тебя, но почему-то никак не найду! Ты что, нарочно от меня прячешься?
Она умолкла, напрягая все чувства в ожидании ответа. Что-то действительно появилось в воде. Этакая легкая горечь, сходная по вкусу с ядами из ее собственных желез. Эта горечь сочилась из корпуса корабля, если только мыслимо представить, что подобное вообще возможно. Змее показалось, что она услышала голоса. Голоса столь отдаленные, что невозможно было разобрать слова – лишь то, что где-то вправду шел разговор. И это тоже было трудно уразуметь. Настолько трудно, что Та, Кто Помнит, даже начала слегка сомневаться в здравости собственного рассудка. Вот это была бы очень скверная шутка. Вырваться наконец на свободу – и лишь затем, чтобы тут же свихнуться.
Дрожь прошла по ее телу, в воде разлилось тонкое облачко ядов.
– Кто ты? – вновь закричала она. – Где ты? Почему скрываешься от меня?
И опять она ждала ответа, но так и не дождалась. Никто не откликнулся. И все-таки ощущение, что в безмолвии кто-то слушал, не покидало ее.
Глава 4
Полет Тинтальи
И кто только придумал именовать безупречную синеву небесной? Несчастные простецы. С тех пор как она впервые развернула крылья в полете – какая еще синева могла быть названа совершенной?
Драконица по имени Тинталья выгнула спину и еще раз полюбовалась серебряными бликами солнца на глубокой синеве своих чешуй. Вот где воистину была красота, не описуемая никакими словами.
Но даже и созерцание собственного великолепия не могло отвлечь Тинталью от более важных вещей. Ее острое зрение и еще более острое обоняние были заняты неотложным.
Поиском пищи.
И пища обнаружилась далеко внизу, на прогалине леса. Туда, на летнее солнышко, выбралась не в меру смелая оленуха. Хорошая, жирная оленуха, отъевшаяся на обильной траве. Глупая тварь! Было время, когда ни один олень не дерзнул бы выйти на поляну, не бросив для начала опасливый взгляд в небеса. Неужто драконы так давно исчезли из этого мира, что зверье успело напрочь отвыкнуть от почтительного страха перед небесами? Что ж. Очень скоро она научит их уму-разуму.
Тинталья сложила крылья и понеслась к земле, стремительно пикируя на добычу. Сперва она падала в полном молчании. И лишь очутившись так близко, что оленуха уже никак не смогла бы от нее увернуться, разорвала утренний воздух своим охотничьим кличем:
