каптерщик, зав. столовой и врач. Остальные бабы. А мужики на другой Зоне. Это рядом, почти за забором. – Валера это сказал, как будто уговаривал этапницу не превращаться в мужика. Бесполезно, свободных мест нет.
– Та, что ты ее уговариваешь, – сказал каптерщик. – Взял да проверил.
Валера подошел поближе и, наконец, понял, что ошибся. Да это и не мудрено: мужиков здесь не бывает. Их роль играют волосатые женщины. У него вдруг появилась надежда, что это одна из них. Но, с другой стороны, он знал всех Селестин. Почему-то здесь было принято называть всех женщин, выполняющих мужскую работу, Селестинами. Или просто Сэл, Сэлли. Наверное, потому, что в наличии были только лес, темное облачное небо и река. Этого мало. Хочется экзотики. Хотя она здесь была. В некоторых местах была жара, как в Египте. Поэтому иногда так и хотелось спеть:
Над тобой лишь солнце палящее светит,
Надо мною лишь кедры в снегу.
Скорее всего, песня и была здесь придумана. Кто-то бежал отсюда с секретными записями о погоде на этой Зоне и написал эту знаменитую песню. Примерно, как учитель Солженицын из Гулага. И не зря.
Каптерщик еще что-то говорил про украинские апельсины, а Валера уже получил два первых удара. В нос и в солнечное сплетение. Это было бы ужасно, если бы Валера еще с детства, в детдоме не привык к такому обращению. Он потянулся к пистолету. Вдруг этот разбойник не знает, что пистолет у него в кобуре не настоящий. Настоящие недавно запретили. И не из-за того, что зеки отнимали настоящие пистолеты у прапоров и сержантов, а наоборот, потому что эти охранники – как стало казаться – применяли оружие без достаточных оснований. Слишком часто. За последний месяц было убито тринадцать женщин. А ведь они могли бы приносить пользу. Могли бы добывать Зеленый Лёд. Ведь не многим дают пятнашку и пять по рогам.
– Надо ценить наших рыбынь, – говорил начальник колонии на общем собрании зеков, сержантов и прапоров. И тут же предложил охранникам сдать оружие. Ну, чтобы все видели: теперь все будет по-честному. – Убить рыбу без пистолета не так просто, – добавил он. И покинул трибуну.
Сержант получил по очереди два хука. Слева и справа. Он упал на стеллажи с женским бельем. Оттуда выбежали два мышонка.
– Итс ми, – сказал каптерщик. Он думал, это значит: – Это мои. В том смысле, что прирученные для развлечения мышата. Но по удивленному лицу незнакомца понял, что ошибся. Ибо это было больше похоже на:
– Я – мышь.
– Мать вашу, – сказал Валера, – очевидно, вы не были на общем собрании.
– На общем собрании акционеров? – спросил Алексей. А это был именно он. Он не был зеком с соседней мужской Зоны. Он работал под прикрытием. Все хотел завязать с этой работой. Но всегда, как только он хотел это сделать, не хватало денег, чтобы начать новую жизнь. Никто не брал его акционером. Да разве без денег возьмут! Волки, а не люди. Да не волки – хуже. Гиены. А с другой стороны, они
