прочим, два рабочих дня потратила на магазины.
– Не сомневаюсь. Лёвушка разозлился?
– Конечно. Но я переживу. – Оглянулась через плечо. Муж на диване сидел, на меня поглядывал, причём с видимым удовольствием, и я решила, что благоприятный момент настал. Улыбнулась проникновенно и начала: – А меня в Париж зовут.
Его брови взлетели вверх, правда, взгляд был насмешливым.
– На неделю моды?
– Не смейся. Я серьёзно. На стажировку.
Улыбаться он перестал.
– Какую ещё стажировку?
– По работе, Вить, – немного нетерпеливо проговорила я. – У меня же основной язык – французский, вот и…
– Можно подумать, тебе есть в чём стажироваться. Историю нашего города ты и так на зубок заучила.
Я помрачнела.
– А может, я хочу большего?
– Меню в наших ресторанах ты тоже отлично знаешь.
– Витя!
– Ну что?
– Ты хоть понимаешь, что это такое – стажировка в Европе?
– Не совсем. Но ещё больше не понимаю, что ты там делать будешь. По-моему, всё что нужно, ты знаешь.
– Это по-твоему.
– Ты хочешь поехать?
– А почему нет? Это же интересно.
– Понятно.
Я к нему повернулась, и руки на груди сложила.
– Ну что тебе понятно?
– И надолго это?
Я помедлила с ответом.
– На пару месяцев.
– Сколько?!
– Ну а ты как думал?
– Я вообще никак не думал. Никуда ты не поедешь.
– Нет, поеду. – Я сурово сдвинула брови и на мужа уставилась. – Мне это нужно.
– Что тебе нужно? От меня отдохнуть?
– Если ты будешь так себя вести, то – да!
– Ах, вот как ты заговорила!
– Это ты так заговорил!
– А я сказал, что не поедешь, Ника. И Лёвушке твоему я башку откручу, раз он ей всё равно не пользуется, чтобы ерундой всякой голову тебе не забивал. Я всё сказал.
Он с дивана поднялся, ушёл в спальню и даже дверью хлопнул, а я осталась стоять перед зеркалом в новом платье, расстроенная и растерянная, подумала немного, кончик носа потёрла и заревела. В общем, обиделась. Обиделась настолько, что до самой пятницы с мужем не разговаривала, а если и снисходила до этого, то отделывалась односложными ответами и тут же отворачивалась. Надеялась, что хоть так Витьку проймёт, и он смягчится, поймёт, что не прав и сменит гнев на милость. Но он тоже упрямец редкостный и на этот раз мириться со мной не спешил, видимо, искренне считал, что прав он и сдавать свои позиции не собирался, а уж тем более прощения у меня просить и на отъезд благословлять. Вот и получилось, что на юбилей к его начальнику мы пришли друг на друга обиженные, но от этого не менее торжественные и нарядные. Как только в видимости юбиляра и его жены оказались, дружно заулыбались,
