вызвать мне машину, а когда вернулся, спросил:
– Как дела? Что-то давно не виделись.
– Никак у меня дела, – порадовала я его.
– В смысле?
– Мне скучно.
– О-о.
– Вот только не делай такое лицо, – попросила я. – Все разъехались, и мне скучно.
Он улыбнулся, глаза сверкнули, и я поняла, что сейчас скажет что-нибудь привычно-насмешливое, про мои детские привычки и избалованность, и у меня так тепло на душе от этого стало, хотя обычно на такие замечания я обижалась и даже злилась. Но это была наша обычная манера общения, которая в последнее время сильно изменилась, и меня это тяготило. Я, правда, хотела всё вернуть. Чтобы он смотрел на меня, как раньше, и не подбирал слова. Ведь это было глупо и Генке совсем не шло.
Но сказать он так ничего и не успел, в холл вышла та самая девушка, певица новая, и раскованной походкой от бедра, направилась прямиком к нам. Подошла, и Генку под руку подхватила.
– Гена, ты ещё долго? Я тебя жду, программу не начинаю.
Я голову чуть на бок склонила и опасно прищурилась, разглядывая эту особу вблизи. Оценила смелый внешний вид, яркий сценический макияж, пышную грудь в глубоком вырезе декольте, и ещё сильнее нахмурилась, наблюдая за тем, как она грудью о руку Завьялова трётся.
– Интересно, – проговорила я тоном, который даже меня саму слегка напугал, – а с каких это пор у нас шоу-программы проходят под присмотром начальника службы безопасности? – Я на Генку посмотрела. – Ты от чего её защищаешь? От толпы поклонников или от того, чтобы её не пристрелили, потому что слушать невозможно?
Завьялов, конечно, ответить не потрудился, а вот девушке не хватило ума промолчать. Она в растерянности похлопала длинными ресницами, на меня потаращилась, потом на Генку посмотрела, и всё ещё продолжала держаться за его локоть, что меня безумно раздражало.
– А в чём дело?
Пришлось подарить ей ещё один убийственный взгляд из моей коллекции.
– На сцену иди. Тебе зарплату платят за то, чтобы ты там стояла и пела, а не за то, чтобы по ресторану носилась, – я перевела взгляд на её платье, – в ночной сорочке не первой свежести, и влезала в разговоры начальства. – Я отвернулась от неё, и уже более спокойно обратилась к Завьялову. – Ты бы с управляющим поговорил, пусть с персоналом беседу проведёт. Ты же знаешь, папа терпеть не может фамильярности.
Генка молчал, дождался пока девушка отойдёт, а после уже поинтересовался:
– Ты чего бесишься, начальство? – И смотрел с насмешкой, явно оценив мой спектакль.
Я тут же плечи расправила и мило ему улыбнулась.
– Не бешусь. Просто у меня характер плохой и мне скучно.
Он хмыкнул, а я к выходу направилась, намеренно забыв
