Закончив осматривать меня, врач угрюмо спросил:
– Сынок, ты давно в запое?
– В запое?
– В запое, в запое.
– Да с чего вы взяли, доктор? Я трезв, как… как вы. – В подтверждение я начал было произносить скороговорку.
– Брось валять дурака. Отвечай на вопрос.
– Мм… Да недельки две, может, чуть больше.
– А чуть больше – это месяц или два? И не вешай мне лапшу на уши, пьянчуга.
– Ну, вообще-то, я никакой не пьянчуга… Видите ли… – И я принялся рассказывать о том, как поступили со мной Белл и Майлз и почему я был в таком состоянии.
– Прошу тебя! – Он предостерегающе поднял руку. – У меня хватает своих неприятностей, к тому же я не психиатр. Все, что меня интересует, – выдержит ли сердце клиента предстоящие перегрузки. Ведь твое тело охладят до четырех градусов Цельсия. Вообще-то, мне плевать, если какой-то псих сует башку в петлю, да еще и завязывает ее сам. Я так считаю: одним дураком на свете меньше. Но остатки профессиональной этики не дают мне права разрешить человеку, отупевшему от пьянства, – неважно, что он за птица, – залезть в ледяной гроб. Повернись-ка кругом.
– Что?
– Спиной, говорю, повернись. Сделаю тебе укол в ягодицу.
Я повернулся – он уколол. Пока я растирал уколотое место, он продолжал:
– Теперь выпей вот это. Минут через двадцать ты впервые за весь месяц станешь трезвым как стеклышко. Потом, если у тебя есть хоть капля здравого смысла, в чем я лично сомневаюсь, ты все обдумаешь и решишь – сбежать от неприятностей… или встретить их лицом к лицу, как и подобает мужчине.
Я выпил лекарство.
– Вот и все. Одевайся, твои бумаги я подпишу, но предупреждаю, что могу наложить вето даже в самую последнюю минуту. Чтоб ни грамма алкоголя, только легкий ужин. Никакого завтрака. Быть здесь для окончательного осмотра завтра в полдень.
Он повернулся ко мне спиной и удалился, даже не попрощавшись. Я оделся и вышел, кипя от злости. Мистер Пауэлл уже отложил мои экземпляры документов, подписанные в суде. Когда я забирал их со стола, он заметил:
– Можете оставить их здесь, если хотите. Заберете завтра в полдень… тот комплект, что отправится с вами в усыпальницу.
– А что станет с другими?
– Один комплект мы оставим у себя. Затем, когда вы заснете, один комплект пошлем судье и один – в Карлсбадские архивы. Н-да. Доктор предупредил вас о соблюдении диеты?
– Конечно.
Чтобы скрыть раздражение, я стал листать бумаги.
Пауэлл потянулся за ними.
– Я сохраню их до завтра.
Я спрятал бумаги за спину.
– Я и сам смогу их сохранить. Может, мне захочется что-нибудь изменить.
– Увы, уже поздно вносить изменения, дорогой мой мистер Дэвис.
– Не
