к нам еще? Будешь воровать золото? – приговаривал Мафу.
Когда вся спина вора покрылась красными и синими подтеками и кровь выступила коралловыми каплями на смуглой коже, Лю Пи, державший свечу, заявил:
– Довольно, Мафу! Пускай идет к чорту!
Мафу стегнул еще раз-другой и встал, переводя дух. Вор продолжал лежать, дрожа всем телом.
– Не убил ли ты его? – встревожился Лю Пи.
– Веревкой человека не убьешь! – усмехнулся Мафу и толкнул вора ногой в бок со словами:
– Вставай, негодяй, и уходи, если не хочешь второй порции.
Избитый поднялся, кряхтя, на колени и потянулся за киркой, лежавшей у подножия забоя.
– Нет, кирка нам останется! – заявил Мафу и забросил ее подальше на уступ.
Вор захватил рубаху, кисет и трубку, сложенные в стороне, и, под конвоем обоих рудокопов, поплелся по штреку к шахте. Дойдя до лампы, Лю Пи приказал:
– Проводи его наверх, Мафу. Я останусь еще, приберу, что он напакостил.
Вернувшись к забою, Лю Пи тщательно осмотрел жилу. Вор, торопясь добыть побольше золота, долбил те части жилы, в которых виднелось много зерен металла; отбитые им куски кварца у подножия забоя составляли порядочную кучку. Лю Пи, бормоча проклятия, пересмотрел кварц и отложил в сторону все кусочки, содержавшие золото. За этим занятием застал его возвратившийся Мафу.
– Он грозится донести лое, что мы скрыли богатую жилу, избили его и отняли кирку. Жаль, что мы не убили его!
– Пусть себе грозится, – сердито ответил Лю Пи. – Если донесет, ему тоже не поздоровится.
– А ты знаешь его?
– Как не знать! Рудокоп из Дагуна, Цзинь Тай что ли зовут его. Лентяй, бездельник. Себе отвода не берет, а нанимается то к одному, то к другому хозяину и ворует у них золото. Потом шатается где-то, в Чугучаке, в Шихо, живет на краденое. Уже с год ничего о нем не было слышно, пропадал где-то. И в тюрьме он не раз сидел.
– Боюсь, что он донесет лое, – сказал Мафу.
– Прямо не донесет, а слух по рудникам пустит…
С этой ночи наши рудокопы стали трудиться еще усерднее, чтобы поскорее доработать богатое место. По ночам они поочередно спали на дворе у устья шахты, так что вор не мог спуститься туда, не потревожив спящего. Время было еще летнее и ночи достаточно теплые.
Мальчики обратили внимание на странное поведение старших и стали внимательно пересматривать куски руды, вынесенной из шахты.
Их поиски не остались без результата; то в том, то в другом кусочке им попадались зерна золота, не замеченные рудокопами при слабом свете лампы. Мальчики усердно выбивали эти зерна и накопили себе «на черный день» порядочное количество их, храня свой капитал в тряпочке, запрятанной в щель ограды. В свободные часы они вытаскивали свое сокровище и любовались им, пересыпая золотые крупинки и оценивая их стоимость. Табаку у них теперь было вдоволь, и они позволяли себе курить не только каждый раз по выходе из шахты с рудой, но и на холмах,
