склоны ближайших холмов и каменистая почва долины отдавали свой жар воздуху, и даже в тени не было прохлады.
Мальчики подошли к большой куче кварца, высившейся у двери фанзы, опорожнили свои корзины и присели отдохнуть. Их смуглые тела блестели от пота, струйками стекавшего вниз и смывавшего сланцевую пыль.
– Мы почти все вынесли, что было. Доставай трубку и табак, – распорядился Пао, растянувшись на земле.
Хун проворно вскочил, подошел к глинобитной стенке дворика и извлек из трещины запрятанную туда коротенькую трубочку без мундштука и тряпочку с табаком. Мальчики давно уже украдкой от старших покуривали. У них в углу дворика, под кучкой камня, был устроен курительный прибор в виде маленького вулкана из глины. Курильщик клал в кратер щепотку табаку и уголек, ложился плашмя на землю и тянул дым через боковой канал холмика, сообщавшийся с жерлом. Но глина высыхала и трескалась, и прибор требовал ремонта чуть ли не каждый день. Иногда мальчикам удавалось воспользоваться трубкой Лю Пи или Мафу во время их послеобеденного сна. – Но это было связано с большим риском. Они были очень счастливы, когда нашли на дороге старую трубку.
Мальчики тщательно прятали свое сокровище и гордились им. Табак они ухитрялись таскать понемногу у старших, иногда же покупали в лавочке, если им удавалось найти крупинку золота в каком-нибудь куске кварца. Такие крупинки были в ходу среди золотоискателей, и лавочники имели особые миниатюрные весы для их взвешивания.
Хун принес трубку и табак, а затем сбегал в фанзу и выкопал из золы под каном горячий уголек. Мальчики легли рядком и поочередно затягивались из трубки, с важным видом обсуждая качества разных сортов табака и достоинства трубок.
– Когда я буду взрослым, – мечтал Пао, – я заведу себе предлинную трубку, как у сычуанца лое[5], но только мундштук будет у нее из камня, белого, как свиное сало[6], а чашечка из чистого золота.
– Такая трубка очень тяжела и неудобна, – заметил Хун. – Куда ты спрячешь ее? Ни в чулок, ни в кисет ее не засунешь.
– Нет, я буду богатым человеком, – фантазировал Пао. – Мне не придется работать самому, у меня будут шахты с золотом. Я буду сидеть на кане, курить золотую трубку, есть жареное мясо и рис и пить цветочный чай.
– А я, – мечтал Хун, – куплю себе ружье и стану охотником. Буду стрелять хуан-янгов, диких лошадей и верблюдов, даже тигров.
– А ты видел когда-нибудь живого тигра?
– Нет, живого не видел. Но когда жил с отцом в Ши-Хо, калмыки привезли в ямынь[7] мертвого тигра, которого убили в камышах на Куйтине. Ах, какой это красивый и страшный зверь: весь желтый, с черными полосами, а зубы и когти огромные, вот такие! – Хун показал свой большой палец. – Прежде чем тигра закололи, он растерзал двух лошадей и калмыка.
– О-о! – протянул Пао. – Какой злой! Что же с ним сделали в ямыне?
– Начальник
Лое – по-китайски господин.
Нефрит – очень твердый камень, употребляемый в Китае для разных изделий.
Ямынь – канцелярия китайского правительственного учреждения.
