XVIII века. Несмотря на негласную деятельность и неистребимую склонность чутко улавливать идеологическую конъюнктуру, Серафим Покровский являлся вполне активным исследователем[128].
Возвращаясь к «молодым кадрам» из состава Ученого совета Института права, остается констатировать, что, в отличие от своих старших коллег, не все из них были способны в полной мере оценить научную значимость представленного на защиту труда Воскресенского. Это создавало вроде бы не лучшую предпосылку для исхода голосования. Однако «молодые кадры» были уже достаточно приучены к советской производственной дисциплине, дореволюционные академические свободы являлись для них малознакомой фикцией. И если уж руководство Института одобрило проведение защиты диссертации старшим научным сотрудником Николаем Воскресенским, то «кидать черные шары» не было никакого резона.
Процедура защиты диссертации в 1944 году ничем особенно не отличалась от современной. Вступительное слово председателя Совета, зачитывание данных о диссертанте, выступление диссертанта, выступления оппонентов, выступления желающих поучаствовать в прениях, ответы диссертанта на поступившие замечания, тайное голосование и оглашение его итогов. Согласно стенограмме, Николай Алексеевич выступил кратко, изложив двенадцать «тезисов»[129], после чего слово было предоставлено Б. И. Сыромятникову, а затем А. И. Андрееву.
Озвученные 21 июля 1944 года «тезисы» Николая Воскресенского носили преимущественно источниковедческий характер. По существу, это было адаптированное к процедуре защиты сокращенное изложение пространного «Археографического введения» к первому тому «Законодательных актов Петра I»[130] (тогда еще не вышедшему в свет). Красной нитью сквозь «тезисы» проходила мысль о необходимости ввести в научный оборот весь объем документов, связанных с правотворчеством первого российского императора. Наряду с этим Николай Воскресенский критиковал «Полное собрание законов Российской империи с 1830 года» (Первое Полное собрание законов) – за неполноту и многочисленные неточности в воспроизведении помещенных в нем нормативных актов.
Единственным в полной мере историко-правовым по содержанию тезисом был двенадцатый, в котором Николай Алексеевич суммировал наблюдения о деятельности первого российского императора как законодателя. В частности, диссертант отметил, что «законодательство Петра I… было творчеством серьезным, вдумчивым, продолжительным по времени и точно соответствовавшим потребностям и нуждам русской жизни; оно было плодом русской мысли и национальным по существу»[131].
В свою очередь, оппонентский отзыв Сыромятникова[132] также отчасти восходил к его предисловию к первому тому «Законодательных актов Петра I», к его упоминавшейся рецензии 1940 года и к его же отзыву от 4 октября 1943 года. По сравнению с предисловием и рецензией в отзыве была заметно усилена комплиментарная часть. Резюмировав достижения соискателя, Борис Иванович
Достаточно ознакомиться с работами С. А. Покровского второй половины 1940‐х – 1950‐х годов. По научному уровню эти работы (посвященные главным образом истории политико-правовой мысли России конца XVIII–XIX века) – далеко не худшие из тех, что публиковались в те годы. Да и неоднократно общавшиеся с Серафимом Покровским А. И. Ваксберг и Д. И. Каминская отмечали, что он был «человеком блестящего ума и разносторонних знаний, несравненным собеседником, великолепным лектором», «талантливым ученым… человеком очень ярких дарований и большой эрудиции» (
См. «Тезисы к работам Н. А. Воскресенского… представленным в Институт права Академии наук СССР на соискание ученой степени». Были направлены в Ученый совет за день до защиты, 20 июля 1944 года, и впоследствии приложены к стенограмме, а не внесены в нее (Диссертационное дело. Л. 75–76). Уместно заметить, что первоначально Николай Воскресенский подготовил более развернутый вариант своего выступления на защите (см.: ОР РНБ. Ф. 1003. Кн. 15. Л. 4–13 об.).
Ср.:
Диссертационное дело. Л. 75 об. – 76.
См. «Отзыв о труде Н. А. Воскресенского» от мая 1944 года (Диссертационное дело. Л. 77–81 об.).
