о находке, меня не слушались. Каждый что-нибудь да тащил.
Моя комната превратилась в рыбный магазин: серебряно-золотистая салака, красномясая семга, узкомордая кефаль, плоская, как блин, камбала. Два мальчика, как две капли воды похожие друг на друга, должно быть близнецы, выстраивали в ряд принесенные ребятами коробки консервов: «Муксун», «Скумбрия», «Кильки», «Сардины», «Горбуша», а на обрывке бумаги чернели бисеринки икры.
Только один малыш стоял в стороне, моргая глазами: вот-вот заревет.
– У меня ничего морского не-ет…
– Как – нет? А пуговица на курточке? Она сделана из створки моллюска морской улитки. Смотри, как твоя пуговица переливается зеленым и розовым. Это перламутр. В старину русские путешественники видели в тропиках перламутровые круги с тарелку величиной. Они заменяли окна в хижинах. В хижине с перламутровым окном светло и нежарко. Перламутр не пропускает тепловых лучей.
Шурик долго смотрел на перламутровую пуговицу. Потом сказал:
– Значит, и пуговица бывает морского происхождения. А мы думали, только рыба…
– Нет, не только рыба. В море водятся и морские звери: котики, тюлени, моржи. Идешь по чукотскому поселку и видишь: возле дома торчит на шесте голова моржа. Это охотничий трофей. После удачной охоты на моржа есть в доме и мясо, и кожа, и жир, С убитого тюленя снимут хорошую меховую шкуру. Но самый лучший мех – это мех морского котика.
На скалах гнездятся морские птицы. Особенно славится гага. Она выстилает гнездо удивительным пухом. Ветер его не раздует, вода не может смочить. Шубы полярников, комбинезоны летчиков делают на гагачьем пуху. Такой он теплый, такой легкий, что сто-двести граммов на шубу – и не замерзнешь в мороз.
В теплых морях живут черепахи. У морской великанши – кожистой черепахи панцирь будто огромный кухонный котел в полтонны весом. Однако плавает этот «котел» прекрасно, угнаться за черепахою нелегко. Из черепахового мяса варят вкусный суп, из панциря делают красивые прочные гребни…
– Гребни? – переспросил близнец и подмигнул брату. – А ну, Игорь, пошли.
За ними тронулись остальные. Комната опустела. Но я отдыхала недолго.
Больше звонок уже не звонил. Не было смысла ежеминутно отпирать и запирать дверь. Теперь я просто стояла на площадке, и вся лестница гудела, как море, от топота ног и ребячьих голосов.
Передо мной мелькали коралловые бусы. Кто-то ползал по лестнице, собирал рассыпанные искусственные жемчужины. Кто-то размахивал разрезным ножом из моржовой кости.
Алеша стоял возле меня и подсчитывал:
– …восемнадцать, девятнадцать, двадцать…
По лестнице спускался Коля, прижимая к груди аквариум. Но, стремясь обойти малыша, несшего раковину-пепельницу, Коля споткнулся и облил водой из аквариума девочку с муфтой на гагачьем пуху.
– Ничего страшного, – утешал Коля девочку. – Гагачий пух водой не смачивается.
Показался
