чьих-то точно, но только не в наших.
Потому что слеза
Лишь от счастья в глазах.
Если вместе – ничто нам не страшно.
Спогади
Зацвіло у лузі дерево калини,
Ягідки котились по сирій землі.
Десь у паралелі пахла черемшина.
Разом в невідомість серце повели.
Хай калина квітла, чахла черемшина,
У калини грона спалять цілий гріх,
Вдалині від болю крикнула пташина,
Вигнала калина темний, хижий гніт.
Біль буває різним, хай хоч як виходить:
Через муки серця, через крик душі.
У повітря рвався, а поринув в воду,
Хтось же зауважив: "Тільки не спіши!".
Тая черемшина серце запалила,
А калина вчасно – не дала спалить,
Мертвая пташина в небо знов злетіла,
І навік забула ту жахливу мить.
В его глазах стояли слезы…
В его глазах стояли слезы,
В груди щемило, в горле брань.
А в сердце – от стихов до прозы,
Былое все покрыл туман.
Зачем я вновь ему явилась?
Зачем звала пойти с собой?
Сменил ль из нас кто гнев на милость?
Из сердца вытек старый гной?
К друзьям он: "Помогите, братцы!".
Его душа ко мне рвалась.
Нам не судьба была расстаться,
И можно все вернуть сейчас.
Эхо
Вздыхая мерзко и надменно,
Заочно клялся мне в любви.
А на словах так вдохновенно
Писал: "Ты сука, тварь, уйди…".
И каждым словом больно ранил,
Себя в грудь бил: "А что? Я прав!"
А где-то птицы заклинали:
"Уйми свой пламенный пожар!".
За каждым словом – слезы чьи-то.
Мои, твои… Да наплевать.
Как быть мужчиной – позабыто.
Не хочешь, впрочем, вспоминать?
Кричи, ругайся. Все вернется.
Да только будешь воспевать
То, что ругал в восходе солнца,
И на заре мечтал прогнать.
Давай же, мучай свое сердце,
Я посмотрю: мне не смешно.
Но почему-то, чтоб согреться,
Бежишь ты под мое крыло.
Пустить тебя? Смеешься, что ли??
И кем себя ты возомнил?
Ты так хотел той самой воли,
Но белый свет теперь не мил?
Иди, гуляй, живи, как хочешь,
Я не стремлюсь тебя понять.
…
Сквозь времена, средь
