надбровья, глаза выразительные, но маленькие, длинный с горбинкой нос, узкие скулы при широком выпирающем подбородке. И фигура не выдающаяся, потому как нечему там было выдаваться. Грудь плоская, как гладильная доска, халат над попкой пустой – казалось, хлопнешь рукой, будет вмятина…
Но при всех этих недостатках я смело мог назвать ее миленькой. Она была очень женственной и обаятельной, и мне нравилось ощущать ее присутствие. Был в ней ветерок очарования, и порой мне казалось, что я совсем не прочь наполнить им все свои паруса, чтобы покачаться с ней на волнах удовольствия на крепко натянутой цепи брошенного якоря.
– Не создан я для семейной жизни, Лидочка.
Я обнял ее за талию, но удержать не смог – хотя бы потому, что не пытался. Она легко и с улыбкой выскользнула из моих несмелых объятий, чуть отступила на шаг, замерла с укоризной и сомнением в глазах. Упрекала она меня за мою вольность, а колебалась в том, правильно ли сделала, что не подпустила меня к себе на опасно близкое расстояние. Или даже совсем не опасное…
– Цыганка мне нагадала, Лидочка, что не судьба мне жениться. Да я и сам знаю, что ни одна женщина не вынесет меня…
Она выразительно пожала плечиками. Похоже, она не согласилась со мной.
– Ты девушка очень хорошая. И ты бы вынесла меня, – я разудало подмигнул ей. – Но только с поля боя. А через всю жизнь – надорвешься… Да и какая у меня жизнь? С утра до ночи на службе. И если бы только это. То одни стреляют, то другие. А на днях чуть не убили… Вот скажи, Лидочка, ты хочешь быть вдовой?
– Ну и зачем вам такая жизнь?
– Это не жизнь, Лидочка. Это судьба… Ты никогда не задумывалась, почему люди становятся врачами, учителями? Зарплаты маленькие, существование нищенское, а они все равно ими становятся. Почетно? Может быть. Но дело, я скажу тебе, Лидочка, не в этом. Это предопределение свыше. Там, на небесах, у Бога все расписано, кому кем быть в этой жизни. Людей нужно учить и лечить, поэтому есть учителя и врачи. Земля большая, и на ней всегда есть то, что плохо лежит. А значит, воры были, есть и будут. Если существуют преступники, значит, должны быть менты. У нас тоже зарплаты не ахти какие, и пашем как проклятые, а все равно наше племя не переведется. Потому что, Лидочка, существует небесное распределение. Вот по нему я и попал в милицию… А ты попала сюда. И знаешь почему?
Девушка завороженно смотрела на меня, в застывших глазах какой-то восторг. И сама она как изваяние – не шелохнется.
– Э-эй! Ау!
Я провел раскрытой ладонью перед ее глазами, и она ожила.
– Заснула ты, что ли?
– Заснула?!. – в легкой растерянности задумалась она. – Может, и заснула… Голос у вас какой-то убаюкивающий…
– Разве?
Голос у меня густой, низкий – настоящий мужской бас. С раскатами грома его, да, сравнивали, но чтобы убаюкивающий…
– Ваш голос на грозу похож, – сказала она. – Грохочет где-то рядом, а совсем не страшно… Я люблю слушать грозу… Вы спрашивали, почему я попала сюда? Почему?
