поняла, о чем я говорила. Даже тогда я не верила в плохой исход. Не хотела верить. Я попросила у нее прощения, потому что она сама всё время сожалела, что не нашла в себе силы простить и попросить прощения у своей матери перед смертью.
Прощаться всегда тяжело. Прощаться навсегда – невыносимо больно. Наверное, поэтому мой разум отказывался принять эту мысль. Я начинала реветь, даже на секунду допуская мысль о смерти.
И конечно, у меня совсем не было возможности навестить бабушку в больнице. Ведь в нашем университете за пропуски занятий отчисляют. Тем более скоро уже летняя сессия.
Я пошла в ванную смыть неприятный осадок сна. Из коридора было видно, что мама с кем-то говорила по телефону. Я умылась холодной водой и успокоилась. Мама позвала меня из кухни, я откликнулась, не выходя из ванной.
– Бабушка умерла.
На несколько секунд повисла тишина, и я поняла, что мама ждет какой-либо реакции от меня или ответа.
– Ясно, – пробубнила я и уткнулась в полотенце.
Я не плакала, не кричала, не всхлипывала, просто зажмурилась. Осознание приходило позже наплывами, взрывами, врываясь ко мне в душу без спроса, терзая ее, и вырывалось наружу с кусками сердца слезами, ненавистью к себе и обидой.
Я даже не была на ее похоронах. У меня опять не было времени. Зачетная неделя, подготовка к сессии, ссоры в музыкальной группе. Приехала только на поминки. Уже на обычном поезде.
Всё до того же города Клинцы. Вокзал доделали уже, оказывается. Автобусы всё те же. Всё тот же кирпичный дом, только вместо зорких бабок – домофон. Город чуть-чуть изменился. Дороги немного отремонтировали, вместо гастрономов – магазины, церковь покрасили, дачи нет уже лет пять. Квартира почти пустая. Многие вещи сразу выбросили и сожгли. Никому не нужны. Мое мнение и участие вообще нигде не требуется.
Похоронили бабушку рядом с ее семьей, на кладбище в поселке Сытая Буда. От Клинцов можно на такси доехать минут за 40-50. У бабушки было 4 брата и сестра. Все умерли и погибли еще в молодости. Всех она похоронила. Когда она говорила о них, они оставались для меня «абстрактными» людьми, которых никогда и не существовало в моей реальности. А теперь она, такая живая и реальная, лежала где-то под землей рядом с такими же насыпями земли.
На поминках все удивлялись, почему я расплакалась. А мужик, который копал могилу, жаловался, что ему мало заплатили. Какие-то бабки стали сплетничать и уверять дедушку, что он был не тем, кого она по-настоящему любила. Хотя я-то знала, что это не так. Что она жалела, что поторопилась с первым мужем, что ждала дедушку до 40 лет и действительно любила его. Ставила мне это всегда в пример и очень просила не торопиться с выбором того единственного.
Где-то в этом поселке стоит дом, в котором жили родители бабушки. Он был просто покинут, заброшен, разрушен, зарос сорняками и кустами. Не исключено даже, что там живут цыгане или бомжи. А еще в этом поселке живет мой крестный. О том,
