чтобы понять, что же заставило меня напрячься.
К моему счастью, таинственный мужчина уже заходит в здание вокзала. Подруга видит только его спину.
– С тобой все в порядке? – интересуется Марта, вглядываясь мне в лицо.
На моем лбу выступил пот, щеки и нос горят огнем, я часто дышу.
– Вполне.
– Ты уверена?
В чем я должна быть уверена? В том, что приснившийся мне мужчина, оказывается, существует не только в моих фантазиях, но и в телесном образе?
– Да, уверена, – отвечаю я.
– Странно ты выглядишь. – Марта отступает на шаг, обходит меня по кругу, разглядывает. – Не видела бы я, как ты выходишь из вагона, подумала бы… – Она делает паузу, и я понимаю, что сейчас подруга произнесет что-то типа «ты только что с кем-то переспала».
Я успеваю опередить ее.
– Не говори глупостей, ты же меня знаешь. Просто голова с дороги закружилась.
Если Лофгрен меня встречает, то на обратной дороге машину веду я. Традиция у нас такая. При совместных поездках половину дороги за рулем сижу я, другую – она.
Но на этот раз Марта предупреждает:
– Тебе плохо. За руль не пущу.
Я и не спорю. Мне в самом деле нехорошо. Словно меня разобрали по косточкам, а потом сложили вновь. Мы проходим через здание вокзала. На стоянке издалека видна ядовито-красная машина Марты. Подруга любит все яркое и в одежде, и в украшениях, добивается, чтобы люди обращали на нее внимание.
Обычно так и случается. Но в этот раз прохожие глазеют не на нее, одетую в черно-желтый полосатый свитер и серебряную полупрозрачную юбку. Люди смотрят, как в черный, сверкающий дорогим лаком лимузин усаживается холеный мужчина лет сорока. Водитель в униформе с еле заметным поклоном мягко закрывает за ним дверцу и важно занимает место за рулем. Машина отъехала абсолютно беззвучно, будто призрак.
– Я видела Шарлотту в Стокгольме точно в таком же лимузине, – машинально говорю я.
– В таком же или в этом же? – тут же уточняет Марта.
– На номер я не посмотрела, – теряюсь я.
– А еще называешь себя журналисткой, – возмущается Лофгрен. – Выходит, он ехал поездом, а лимузин следовал по дороге?
– Возможно и такое, – соглашаюсь я.
– А Шарлотта Берглунд тогда где? В машине ехала? У тебя есть с собой номер ее телефона? – Марта выстреливает вопросы один за другим.
– В такую рань неудобно звонить, – напоминаю я.
– Я не спрашиваю, удобно или неудобно. Я спрашиваю, есть ли у тебя с собой номер ее телефона.
Позвонить малознакомому человеку в любое время суток для Марты никогда не являлось проблемой. Мне же каждый звонок, даже в урочное время, дается с трудом. Несколько минут я размышляю – удобно это или неудобно, прокручиваю в уме возможные реплики. Потом беседа все равно начинает идти абсолютно по другой колее, чем я предполагала.
Лофгрен безошибочно
