глазах.
– Здравствуйте! – Он нереально жизнерадостно вскакивает из-за стола, словно всю жизнь только и ждал моего визита.
В его порыве столько неискренности, что я даже позволяю себе улыбнуться. Интересно, так ли он фальшивит с теми, кого любит? И вообще, способен ли на это? Должны быть люди, которые ему дороги. Мать, отец, братья. Или карьерные дипломаты уже рождаются такими вот – в темно-синих костюмах с малиновыми галстуками на шеях?
Моя улыбка слегка смущает хозяина кабинета, он почти незаметно проводит пальцем по застежке брюк, проверяя, не разошлась ли. У мужчин, какие бы посты они ни занимали, какое бы образование ни получили, есть эта неистребимая привычка. Если женщина внезапно улыбается, глянув на них, то они в первую очередь проверяют, застегнуты ли брюки. Будто для улыбки не может быть других причин. Но мужчины устроены так, что постоянно думают о своем члене, вернее сказать, о том, что он у них есть.
Убедившись, как ему кажется – незаметно, в идеальном состоянии застежки, херр Улссон бросается пожимать мне руку. Я спокойно обошлась бы и без этой церемонии. Мне далеко не всегда приятно прикосновение к чужому телу. Но я понимаю функционера, его обязывает политкорректность. Не дай бог, кто-то заподозрит, что он делает различие между посетителями по гендерному признаку. Мужчинам руки пожимает, а вот женщинам – нет.
– Присаживайтесь, – произносит Улссон, указывая на одно из кожаных кресел перед журнальным столиком.
Я сажусь и тут же чувствую, что кресло низковатое, колени оказываются выше моего копчика, а потому мне приходится плотно сжать ноги. Юхон уже расположился напротив.
Я ловлю два его коротких взгляда. Один брошен в вырез моей блузки – легкое разочарование, но не размером, а тем, что там плотный лифчик. Второй взгляд приходится точно по линии плотно сжатых ног. Я его не только вижу, но и ощущаю напряжением в самом низу живота. Он словно делает не слишком настойчивую попытку раздвинуть мне колени. Может, правы Марта и Эдвин, херр Улссон и в самом деле положил на меня глаз? Или даже два? Функционер ухожен, прическа у него идеальная, словно только что встал из кресла в парикмахерском салоне.
– Фрекен Мартинссон!.. – возвращает меня к реальности Юхон. – К сожалению, не могу предложить вам кофе, кофеварка сломалась. Желаете минеральной воды?
Улссон меня абсолютно не возбуждает, а потому и горло от волнения не пересохло. Я с легкостью отказываюсь от его предложения.
– Спасибо. Возможно, позже. – Я беру из вазочки микроскопическую конфету-леденец, шуршу красочной оберткой, отправляю маленький красный шарик в рот и смотрю на хозяина кабинета.
Мол, не пора ли приступать к делу?
Улссон подвигает на середину стола бумаги, сложенные в прозрачные файлики. Столешница стеклянная, под ней в широком деревянном выдвижном поддоне насыпан тонкий песок и лежит гребешок. Я с удивлением обнаруживаю свои имя и фамилию, а также сегодняшнюю
