политики. Он расценивал себя как обновителя Китая путем демонтажа, порой очень жестокого, своего древнего наследия. Вот как он объяснял свою стратегию французскому философу Андрэ Мальро в 1965 году:
«Философские принципы, культура и обычаи, которые завели Китай туда, где мы его нашли, должны исчезнуть, а философские принципы, обычаи и культура пролетарского Китая, которые пока еще не существуют, должны появиться… Философские принципы, культура, обычаи должны рождаться в борьбе, а борьба должна продолжаться до тех пор, пока не исчезнет опасность возврата к старому»[143].
Мао однажды торжественно объявил, что Китай должен быть «расщеплен», как атом, для ликвидации старых порядков, но в то же самое время должен быть произведен такой взрыв народной энергии, чтобы он мог достичь еще больших высот:
«Сейчас наш энтузиазм на подъеме. Наша страна – горячая нация, сейчас охваченная обжигающим пламенем. Для этого есть хорошее сравнение: наша страна подобно атому… Когда ядро атома расщепляется, высвобождаемая термическая энергия будет поистине громадной силы. Мы сможем проделать такое, чего не могли сделать раньше»[144].
Мао развил широко распространившееся наступление на традиционную китайскую политическую мысль как часть этого процесса: если конфуцианские традиции восхваляли всеобщую гармонию, то Мао идеализировал бунты и столкновения с силами противника. Как во внутренних делах, так и во внешних (и действительно, он во всем видел единство противоположностей, часто сравнивая зарубежные кризисы с внутренними чистками или кампаниями). Конфуцианские традиции восхваляли философию нищеты и культивировали равенство и скромность; когда проводились реформы, они были поэтапными и выдвигали на первый план задачу «восстановления» прежних ценностей. Мао же, напротив, стремился к радикальным и моментальным переменам и полному разрыву с прошлым. Традиционная китайская политическая теория рассматривала военную силу без особого почтения и настойчиво призывала китайских правителей добиваться стабильности в стране и влияния за ее пределами через добродетель и сочувствие. Мао, которого вела его идеология и страдания за многовековые унижения Китая, довел милитаризацию жизни китайцев до беспрецедентного уровня. Если традиционный Китай ценил прошлое и взращивал богатую литературную культуру, Мао объявил войну традиционному китайскому искусству, культуре и образу мышления.
По многим параметрам, однако, Мао олицетворял диалектические противоречия, которыми он, по его утверждениям, мог манипулировать. Являясь яростным и открытым противником конфуцианства, он тем не менее много читал из китайской классики и имел привычку цитировать старинные тексты. Мао сформулировал доктрину «перманентной революции», но когда этого требовали китайские национальные интересы, он мог быть терпеливым и смотреть далеко в перспективу. Манипуляции с «противоречиями» были его объявленной стратегией, и все же они служили конечной цели,
Andre Malraux,
«Speech at the Supreme State Conference: Excerpts, 28 January 1958», в: Stuart Schram, ed.,
