который носил на связке ключей в виде брелока.
Толчок сзади вывел Марка из ступора. Он увидел перед собой лестницу и, взявшись за холодные железные покрытые грязью и слизью поручни, начал свое восхождение. Вдруг над головой раздался крик. Марк понял, что это очередной «летяга» и, прижавшись к лестнице, стал ждать. Сорвавшийся приближался. Он махал руками и пытался за что-нибудь зацепиться. Несчастный умудрился схватить землянина за рукав и оторвал его. Марк чудом удержался и, посмотрев вниз на распластанное тело, полез дальше. Он забрался на свои нары и отключился. Мысль, которая последней испарилась из головы, была: «Я живой».
Думы о побеге не покидали кранолетчика с первого дня пребывания на перевалке. Эти мысли давали какой-то стимул, наполняли его существование, пусть утопическим, но смыслом. На вопросах «Куда бежать?» и «Как это сделать?» Марк прекращал размышления. Это был тупик. Он не знал, где находится, что это за местность, каким образом осуществить задуманное.
В ту ночь, лежа на своей полке, Марк в робе без рукава снова подумал о побеге. Но когда мысли уперлись в наболевший вопрос, он размяк и, не найдя ответа, крепко уснул.
5
Отметчик Марк не заметил, как наступил желтый час, и его рубка окрасилась в лимонный цвет. По факсу пришла распечатка дневных рейсов. Марк взял листок и углубился в чтение. Он быстро опустил глаза в конец списка. Ему хотелось скорее отыскать «Колымагу» – это пассажирское корыто, звездолет с решетками на иллюминаторах, старую космическую полуторку с пленными на борту. Так и есть: звездолет оказался в конце списка, в начале фиолетового часа. Почему-то интуиция подсказывала, что на нем привезут новую разносчицу, замену старушке Су.
Всё остальное время он непрерывно работал. Когда наступил зеленый час обеда, Марк машинально перевернул песочные часы и громко крикнул в микрофон:
– Звездолет «139» с мороженой скунсиной последний в очереди! И ворота закрываются! У меня обед! Через час продолжим! – Марк выключил видео связь и закурил.
Разносчица пришла по расписанию. Отметчик впустил старушку и стал ждать, когда она стянет противогаз:
– И зачем ты его надеваешь, когда вечером сдохнешь?
– Привычка, – старуха с крошечным носом стала открывать термос.
– Ну как ты? – поинтересовался Марк.
– Худо мне. На, вот, – она вывернула карманы и высыпала из них содержимое. – Пусть это хранится у тебя, авось пригодится. Мне это уже ни к чему.
Марк окинул взглядом безделушки, лежащие грудой на столе. Он разглядел бельевую прищепку, разнокалиберные пуговицы, булавку, фантики от конфет, сложенные в геометрические фигуры, бензиновую зажигалку, гитарную струну, скрученную колесиком, и бог знает, что ещё:
– Где ты это набрала? И не лень же было носить всю эту дребедень
