царила тишина и спокойствие. Ничто не нарушало течения времени, до тех пор, мы не спугнули его своими громкими и неуклюжими шагами. Неуклюжими потому, что я чуть не упала, переступая через разбросанную обувь.
– Ладно, мы, ― Сэм посмотрел куда-то в сторону, словно что-то вспоминал, ― сидели с тобой за одной партой.
– Серьезно?
– Да, на математике и иностранном.
– Точно, только там парты были двойные… да, я помню. ― Я не скрывала улыбки. ― Но вот только парту, а не тебя. Так ты подсел ко мне, полагая, что это каким-то образом заставит меня тебя вспомнить?
– Да нет, просто хотел поболтать с тобой, но ты была очень… загруженной, мой план провалился, и я решил немного подождать.
– Тебе стоило напомнить о моей кукле с розовыми волосами, она-то вечно сидела на моем учебнике по математике в детстве…
– Ах, точно, ― он засмеялся. ― Это мерзкое создание с откушенным ухом!
– Она вовсе не была мерзкой! ― наигранно огрызнулась я.
– Пожалуй… но до того момента, как мы разрисовали ей лицо фломастерами!
– Это сделали мы? ― сердце кольнуло какой-то неожиданной радостью и восторгом. ― То есть мы с тобой?
– А кто же? Кому еще в голову придет мысль, что помада для губ должна быть зеленого цвета?!
Мое настроение поднялось до пятидесяти по десятибалльной шкале. Понимаю, слишком громкие слова с нарушением математических законов, но это действительно было так.
– Итак, моя малышка Битти сгинула из-за твоих ужасных предпочтений в косметике…
– Они не были столь ужасными, ведь глаза мы ей вместе клеили.
– Что? ― я совершенно не помнила этого.
– Ну, глаза из картона, ― он пожал плечами. ― У тебя была тетрадь с русалочкой на обложке, и мы решили, что ее глаза будут смотреться лучше, хотя как они могли бы смотреться лучше!? ― он вскинул руки, словно сам поражался нашей глупости. ― Помню, ты тогда обиделась, когда я закричал на весь класс, что это твоя копия.
Я задумалась. Меня накрыло волной жгучих воспоминаний и той обиды, что поселилась во мне в тот самый момент. Битти и правда была страшной куклой. И то, что сейчас я оказалась похожей на нее даже в большей степени, чем тогда, навело на меня все те же разрушительные мысли.
Отсталая, я ведь отсталая.
Наверное, мое лицо было слишком расстроенным, раз Сэм одарил меня таким сочувствующим взглядом.
– Не надо… ― тихо, почти безжизненно пробубнила я.
– Что?
– Смотреть на меня с жалостью.
– Это не жалость.
Я вздрогнула. Бабочки запорхали внизу живота, когда мы встретились взглядами. В его светлых голубых глазах было столько добра, чистого и яркого, что я просто не могла не заметить этого. Но слова Никки, громкие и большие, как билборды у входа
