колени в матрас. Рука потянулась к моему совершенно беззащитному органу, съежившемуся в ожидании болезненной ампутации.
– Обращайся с моим дружком осторожно, – предупредил я Иришу. – Его реакция на прикосновение дамских пальчиков может оказаться бурной и непредсказуемой.
– Ничего, – усмехнулась она. – Больше этих проблем у тебя не будет. Их источник я сейчас удалю. С корнем.
– Сделай милость, – сказал я, глядя с напускным безразличием в потолок. – Одна морока от этого дела. Сплошные расходы и нервотрепка.
– Ты, кажется, не очень хорошо понимаешь, что тебя ожидает, – сердито сказала Ириша.
– Да все я понимаю! – Моя попытка махнуть рукой закончилась тем, что браслет наручников возвратил ее на прежнее место. – Давай рви, не тяни жилы! – Я распалял себя все сильнее, как упившийся спиртом революционный матрос на допросе у белогвардейцев. – Надоело все! Каждый, кому не лень, командует, понукает! Папе твоему книгу пиши! Марку и его жене информацию сливай! Теперь ты со своими угрозами! А вот хрен вам всем! Перебьетесь!
– Погоди! – возбужденно перебила меня Ириша. – Марк и Натали тоже на тебя наезжали?
«Тоже!» Она проговорилась. Я не ошибся в своих предположениях. Ириша в этой истории была таким же заинтересованным лицом, как ее братец и свояченица.
– Ходят вокруг да около твои родственнички, вынюхивают что-то, – как бы неохотно признался я. – Говорят, Дубов в мое распоряжение какие-то сверхсекретные материалы предоставит, а им очень хочется с ними ознакомиться… Слушай, это случайно не твои детские снимки из семейного альбома? Ирина Владимировна Дубова в чем мать родила. Она же на горшке и с пальцем в носу… Выходит, не зря мне деньги предлагали…
– Много? – быстро спросила Ириша.
– Порядочно.
– А ты?
– А я их послал обоих. По очереди.
– Неподкупный, значит? Интере-е-сно…
Ее пальцы задумчиво теребили предмет, чересчур чуткий и отзывчивый к подобному вниманию.
– Руку бы убрала, – буркнул я. – Напрягает она меня очень. Не чувствуешь, что ли?
Чего-чего, а румянец на щеках этой боевой девицы я не ожидал увидеть! Он проступил на Иришиной коже через секунду после того как она поспешно отдернула свою проказливую руку, а затем охватил ее лицо от скул до самой шеи. Ах, какие нежности, скажите пожалуйста! Обещая оторвать мне член, она и бровью не повела, а просто подержаться за него считала ниже своего целомудренного достоинства.
По мере того как веснушки опять постепенно проступали на Иришиной коже, она принимала вид все более озабоченный и деловитый. Наконец, когда ее лицо окрасилось в прежний цвет свежей домашней ряженки, она заговорила:
– Послушай, Бодров… Если я оставлю тебя в покое и скажу отцу, что вчерашний инцидент исчерпан, ты можешь оказать мне одну любезность?
– Без штанов? – язвительно осведомился я.
Старательно
