25 июня 1887 г., однако, поскольку во время революции исчисление времени велось не по юлианскому, а по григорианскому календарю, появилась вторая дата: 6 июля 1887 г., также не совпадающая с версией самого М. Шагала. Объясняя, почему художник записывал свое рождение комбинацией 7\7\1887, Б. Харшав поясняет: «Он был уверен, что “7” – его счастливое число»[9].
Первая супруга М. Шагала, которую звали не Белла Розенфельд, а Берта Розенфельд[10], измененные имена, «плавающие» даты отъезда из Витебска и прочее, и прочее: все это – проявления некоего иного космоса, в котором логос подвижен и подвержен метаморфозам. Выдвигать гипотезы о том, почему Моисей стал вдруг Марком, а Сегал – Шагалом, можно исключительно в режиме предположений, натяжек и спекуляций, но мы бы тут держали в голове два обстоятельства.
Первое: мир человека, живущего одновременно в двух культурах (еврейской и «русской», т. е. витебской), двух языках (идише и «русском», на котором говорили в Витебске в конце XIX в.), порождает раскол идентичности, что, в свою очередь, влечет несколько иную картину самоосознания: факты, имена, даты начинают двоиться, перемещаясь через границы «ближнего круга», этнически и культурно близких людей.
Второй возможный мотив – это, собственно, сам образ жизни в черте оседлости после чудовищных еврейских погромов, прокатившихся по царской России в 1881–1882 гг. и не утихавших и в XX в.[11]В данном случае ощущение опасности постоянно было рядом, что заставляло множить свои имена, изобретать новые даты рождения – словом, защищаться от возможной точной идентификации.
Впрочем, помимо самого М. Шагала есть еще два источника постоянной путаницы в его биографии. Первый – составители всевозможных советских справочников и энциклопедий, намеренно стремившиеся «очистить» Витебск от памяти об этом всемирно известном художнике. Второй источник – родные М. Шагала, зачастую имевшие свое собственное отношение к тому, каким его нужно видеть потомкам. Классический пример – то, как третья (или вторая, ведь с Вирджинией Хаггард М. Шагал не был расписан) жена художника, Валентина Георгиевна Бродская, «перепозиционировала» Марка Захаровича из ниши «еврейских творцов» в нишу художников интернациональных: «Потом Ваве, хоть она сама и принадлежала к “избранному Богом народу”, захотелось, чтобы творчество Шагала перестало ассоциироваться с еврейством, – пишет И. Лыкова. – И художник подчинился. Для начала с его полотен исчезли раввины. Потом Шагал вдруг пригрозил подать в суд на авторов еврейской энциклопедии, если они упомянут там его имя. Старый друг Шагала – Бааль-Тшува, рассказывает: “Мы всегда беседовали между собой на идише, но стоило нам на улице поравняться с кем-нибудь из французов, как Шагал тут же переходил на французский”»[12].
Роль, сыгранная близкими и любящими М. Шагала женщинами в интерпретации фактов его жизни, может быть проиллюстрирована еще одним примером. В 1994 г. в Москве в издательстве «Эллис Лак» впервые на русском языке вышла автобиографическая книга М. Шагала «Моя жизнь»
Марк Шагал об искусстве и культуре: Сборник под ред. Б. Харшава. М.: Текст, 2009. 401 с.
Шатских, А. С. Витебск. Жизнь искусства. С. 20.
См., например, описание кишиневского погрома 1903 г. у Вл. Короленко в «Доме номер 13».
Лыкова, И. «Единственная любовь Марка Шагала… и две другие» / И. Лыкова [электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.m-chagall.ru/library/edinstvennaya-lubov-marka-shagala.html. Дата доступа: 18.08.2015.
