нет!..Я детство вспоминаю
Синей ночью.
Но всё безмолвно.
Не спешит ответ.
И не увидишь
Прошлое воочию.
Сидим. Друзья.
Луна висит тревожно.
А на скамейке,
Тихо шелестя,
Роман рассказываю
Осторожно…
Сердца мы ранили,
Шутя.
Владивостоку
На Орлиной сопке
Виден город вдаль.
Мощный и прекрасный
Ну, а мне печаль.
Дикая гвоздика
На скале цветёт.
От людей укрылась
И любых невзгод.
Ни жара. Ни холод.
Всё ей нипочём.
А любовь людская,
Словно страшный сон.
Здесь росла дубрава
И гулял народ.
И гвоздики алые
Значили почёт.
Их дарили воинам.
Девушкам. И вот.
То огонь плясал тут.
То построен дом.
Дикая гвоздика
В городе растёт.
На скале укрылась
От любви людской.
«Жил в райцентре нашем шут убогий…»
Жил в райцентре нашем шут убогий,
Без пальто и шапки он зимой ходил,
Крест нагрудный (серебра там много)
Под расстёгнутой рубахой он носил.
Для кого-то шут, а мне – юродивый,
Я его немножечко любил.
Он с Марией, нашей Богоматерью,
Словно сам с собою говорил.
Он святых по имени и отчеству
Называл. И спрашивал ответ.
Жил один и в диком одиночестве
Знал он то, что для других – запрет.
Мне частенько ведал разговоры те,
Верил в то, что я его пойму.
Почему-то называл меня он Сергием,
Дар просил принять.
Ему
Та квартира – комнаты четыре —
Как помеха. Вовсе не нужна.
Он мечтал: «Вот… в монастырь… бы…»
И ушёл. Судьба – она – одна…
А квартиру?.. Так её и бросил.
Дверь открыл – в чём был – так и пошёл.
Я вот думаю:
– Глубокой осенью,
Когда жизнь прошла,
Мы к Богу просимся…
Там ведь к Солнцу ближе,
Ночь светла…
«То северный ветер, то южный…»
То северный ветер, то южный,
То снег принесёт, то дожди,
Как будто ко мне он отужинать
Заходит, как друг.
– Заходи!
А там за окном метель вьюжит.
То свист раздаётся, то шум.
– Живёшь-то ты как?.. Не тужишь?..
Он спросит игриво, как шут.
Но ветер мне друг самый милый,
Я с ним по природе брожу.
Он разный: колючий, игривый.
То – грозный. Но я не сержусь.
То знойный, как Джин из сосуда.
Я видел с ним смерчи в степи.
То ледяной, как простуда —
Я трогал ледник!.. Уж, прости!
Тянь-Шань
