Чем выше уровень напряжения боя и чем хуже подготовлена пехота (а при большой интенсивности и длительности боев ее качество неизбежно и резко падает), тем больше приходится дробить танковые подразделения и тем более они становятся уязвимы от противотанковых средств.
Проблему пехотного «драпа» нельзя считать специфически республиканской. Аналогичные проблемы испытывало и франкистское командование. Сохранился отчет наших танкистов, в котором они описывают, что устав возвращать свою пехоту в окопы, они, перепутав направление на местности, некоторое время загоняли в окопы франкистскую роту, сопровождая свою деятельность стрельбой в воздух, русским матом и попытками объяснить пехотинцам, что у них должна быть совесть.[123] В франкистской армии, по словам перебежчиков, проблема решалась через смешивание менее опытных солдат с более опытными и придания менее обстрелянным частям более опытного унтер-офицерского и офицерского корпуса.
По приезде в Испанию Павлов в своей докладной записке писал, что главным недостатком действий группы Кривошеина было деление его танков на мелкие группы, что неизбежно приводило к высоким и необоснованным потерям.[124] И вот теперь самой логикой военных действий он был вынужден начать дробить свои танковые подразделения.
Устройство танка Т-26 также способствовало его использованию как танка поддержки обороны пехоты. Очень надежный, он обладал самым сильным орудием среди всех танков этой войны. При этом тонкая броня подталкивала танкистов держаться рядом с пехотой и подальше от противотанковой артиллерии противника.
Следующий день во многом показал правильность выбранной тактики. Утро началось снова активными атаками франкистов. Уставшая от непрерывных атак и артиллерийского обстрела пехота подалась назад и, бросив свои окопы, позволила противнику занять вершину Пингаррон – одну из ключевых точек республиканской обороны. Теперь войска генерала Варелы могли господствовать над местностью не только в районе горы Похарес, но и на южном фланге сражения. Любая попытка опрокинуть войска националистов теперь упиралась в необходимость вернуть назад гору Пингаррон.[125] Активные столкновения шли и на стыке между XI и XV интербригадами. Все атаки франкистов были отражены танкистами с большим уроном для противника.[126]
Для того, чтобы понять, как это происходило на практике, посмотрим на бои в этот день взвода старшего лейтенанта Кузьмы Яковлевича Билибина. В него на 14 февраля входило три танка: танк самого Билибина (механик-водитель Арефьев, командир башни Мурашев),[127] танк командира Евтухова (механик водитель Володченко, командир башни Сапроненко)[128] и еще один танк, вероятно, Пахомова.[129] Вполне возможно, что эти танки входили в разные взводы и объединялись ротным начальством для выполнения только тех или иных задач. Так или иначе, со слов командира башни Мурашева, их взвод
РГВА, ф. 31813, оп. 2, д. 711, л. 291.
РГВА, ф. 31813, оп. 2, д. 714, л. 82.
Гражданская война в Испании… С. 122.
РГВА, ф. 31813, оп. 2, д. 714, л. 11.
РГВА, ф. 31813, оп. 2, д. 711, л. 165.
РГВА, ф. 31813, оп. 2, д. 711, л. 230.
Вообще с фамилиями наших танкистов существуют определенные проблемы. Каждый из них наряду с родной получал по приезде в Испанию еще одну, дополнительную, для упоминания в официальных документах. Так как общались танкисты все же называя свои настоящие фамилии, имена и отчества, то в документах создавалась приличная путаница. Можно установить только примерное правило – чем ниже уровень подаваемого рапорта, тем более вероятно название настоящей фамилии. Так, например, лейтенант Стрелецкий Макар Васильевич мог в официальных бумагах проходить как лейтенант Силютин, старший лейтенант Зверев Алексей назывался Брызиным и т. д. К сожалению, были найдены лишь отрывочные и неполные таблицы перевода фамилий. См.: РГВА, ф. 31813 оп. 2, д. 714, л. 80.
